Неточные совпадения
В Москве есть особая varietas [разновидность (лат.).] рода человеческого; мы говорим о тех полубогатых дворянских
домах, которых обитатели совершенно сошли со сцены и скромно проживают целыми поколениями по разным переулкам; однообразный порядок и какое-то затаенное озлобление против всего нового составляет главный характер обитателей этих
домов, глубоко стоящих на дворе, с покривившимися колоннами и нечистыми сенями; они воображают себя представителями нашего национального быта, потому что им «квас нужен, как воздух», потому что они
в санях ездят, как
в карете, берут за собой двух лакеев и целый год живут на запасах, привозимых
из Пензы и Симбирска.
В одном
из таких
домов жила графиня Мавра Ильинишна.
У графини
в доме начались исподволь важные перемены; с окон сняли сторы
из равендука и велели вымыть, замки было велено вычистить кирпичом с квасом (суррогат уксуса);
в передней, где ужасно пахло кожей, оттого что четыре лакея шили подтяжки, выставили зимнюю раму.
Глафира Львовна, кроме чрезвычайных случаев, никогда не выходила
из дома пешком, разумеется, исключая старого сада, который от запущенности сделался хорошим и который начинался от самого балкона; даже собирать грибы ездила она всегда
в коляске.
Кстати, Элиза Августовна не отставала от Алексея Абрамовича
в употреблении мадеры (и заметим притом шаг вперед XIX века:
в XVIII веке нанимавшейся мадаме не было бы предоставлено право пить вино за столом); она уверяла, что
в ее родине (
в Лозанне) у них был виноградник и она
дома всегда вместо кваса пила мадеру
из своих лоз и тогда еще привыкла к ней.
— Вы, — продолжал Негров, — вы не ошибаетесь ли насчет ее состояния? У нее ничего нет и ждать неоткуда; конечно,
из моего
дома я выпущу ее не
в одной юбке, но, кроме тряпья, я не могу ничего дать: у меня своя невеста растет.
Комнатка была шага
в три;
из них два казались бедной немке совершенной роскошью, и она отдавала их внаем, вместе с окном, от которого на пол-аршина возвышалась боковая, некрашеная кирпичная стена другого
дома.
Прелестный вид, представившийся глазам его, был общий, губернский, форменный: плохо выкрашенная каланча, с подвижным полицейским солдатом наверху, первая бросилась
в глаза; собор древней постройки виднелся из-за длинного и, разумеется, желтого здания присутственных мест, воздвигнутого
в известном штиле; потом две-три приходские церкви,
из которых каждая представляла две-три эпохи архитектуры: древние византийские стены украшались греческим порталом, или готическими окнами, или тем и другим вместе; потом
дом губернатора с сенями, украшенными жандармом и двумя-тремя просителями
из бородачей; наконец, обывательские
дома, совершенно те же, как во всех наших городах, с чахоточными колоннами, прилепленными к самой стене, с мезонином, не обитаемым зимою от итальянского окна во всю стену, с флигелем, закопченным,
в котором помещается дворня, с конюшней,
в которой хранятся лошади;
дома эти, как водится, были куплены вежливыми кавалерами на дамские имена; немного наискось тянулся гостиный двор, белый снаружи, темный внутри, вечно сырой и холодный;
в нем можно было все найти — коленкоры, кисеи, пиконеты, — все, кроме того, что нужно купить.
Алексей Абрамович, сколько его ни убеждал Крупов, более десяти тысяч не дал
в приданое, но зато решительно взял на себя обзаведение молодых; эту трудную задачу он разрешил довольно удачно: он перевез к ним все то
из своего
дома и
из кладовой, что было для него совершенно не нужно, полагая, вероятно, что именно это-то и нужно молодым.
Алексей Абрамович и лошадь отправил было к нему, но она на дороге скоропостижно умерла, чего с нею ни разу не случалось
в продолжение двадцатилетней беспорочной службы на конюшне генерала; время ли ей пришло или ей обидно показалось, что крестьянин, выехав
из виду барского
дома, заложил ее
в корень, а свою на пристяжку, только она умерла; крестьянин был так поражен, что месяцев шесть находился
в бегах.
Жена его находилась вовсе не
в таком положении; она лет двадцать вела маленькую партизанскую войну
в стенах
дома, редко делая небольшие вылазки за крестьянскими куриными яйцами и тальками; деятельная перестрелка с горничными, поваром и буфетчиком поддерживала ее
в беспрестанно раздраженном состоянии; но к чести ее должно сказать, что душа ее не могла совсем наполниться этими мелочными неприятельскими действиями — и она со слезами на глазах прижала к своему сердцу семнадцатилетнюю Ваву, когда ее привезла двоюродная тетка
из Москвы, где она кончила свое ученье
в институте или
в пансионе.
Сын был отправлен лет девятнадцати
в какой-то полк, но воротился вскоре
в родительский
дом, высланный
из службы за пьянство и буйные поступки.
— Да, я родился недалеко отсюда и иду теперь
из Женевы на выборы
в нашем местечке; я еще не имею права подать голос
в собрании, но зато у меня остается другой голос, который не пойдет
в счет, но который, может быть, найдет слушателей. Если вам все равно, пойдемте со мной;
дом моей матери к вашим услугам, с сыром и вином; а завтра посмотрите, как наша сторона одержит верх над стариками.
От
дома Круциферского он воротился
в сад, бросился на ту же скамью, грудь его была так полна, и слезы текли
из глаз; он удивлялся, что нашел и столько юности и столько свежести
в себе…
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного
из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А
в дом войдем, так
из дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, // Бежит к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам спорей…»
— Певец Ново-Архангельской, // Его
из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его
в Италию // Сулились, да уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно
в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… // Собаки
дом покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Одна
из них описана выше;
из остальных трех первая имела целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под
домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении
в Глупове академии.
Ранним утром выступил он
в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило
в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши
домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и
из окон каждого
дома виднелось веселое пламя.