Настанет год — России черный год, — // Когда царей корона упадет, // Забудет чернь к ним прежнюю любовь, // И пища многих будет смерть и кровь; // Когда детей, когда невинных жен // Низвергнутый не защитит закон; // Когда чума от смрадных мертвых тел // Начнет бродить среди печальных сел, // Чтобы платком из хижин вызывать; // И станет глад сей бедный край терзать, // И зарево окрасит волны рек: — // В тот день
явится мощный человек, // И ты его узнаешь и поймешь, // Зачем в руке его булатный нож.
И станет глад сей бедный край терзать, // И зарево окрасит волны рек — // В тот день
явится мощный человек, // И ты его узнаешь — и поймешь, // Зачем в руке его булатный нож.
Неточные совпадения
Только что Петр Иваныч расположился бриться, как
явился Александр Федорыч. Он было бросился на шею к дяде, но тот, пожимая
мощной рукой его нежную, юношескую руку, держал его в некотором отдалении от себя, как будто для того, чтобы наглядеться на него, а более, кажется, затем, чтобы остановить этот порыв и ограничиться пожатием.
Как в ясной лазури затихшего моря // Вся слава небес отражается, // Так в свете от страсти свободного духа // Нам вечное благо
является. // Но глубь недвижимая в
мощном просторе // Все та же, что в бурном волнении. // Дух ясен и светел в свободном покое, // Но тот же и в страстном хотении. // Свобода, неволя, покой и волненье // Проходят и снова
являются, // А он все один, и в стихийном стремленьи // Лишь сила его открывается.
Мне случалось быть в положении, требующем точного взгляда на свое состояние, и я никогда не мог установить, где подлинное начало этой мучительной приверженности, столь сильной, что нет даже стремления к обладанию; встреча, взгляд, рука, голос, смех, шутка — уже
являются облегчением, таким
мощным среди остановившей всю жизнь одержимости единственным существом, что радость равна спасению.
Теперь у них все было благополучно, и они
явились на помощь к нам во всеоружии своей духовной мощи и знаний и с запасом потребных лекарств. Но более всего полезен был их
мощный дух, присутствие которого сразу изменяло весь ход и настроение нашей жизни.
Как глубь недвижимая в
мощном просторе // Все та же, что в бурном волнении, — // Дух ясен и светел в свободном покое, // Но тот же и в страстном хотении. // Свобода, неволя, покой и волнение // Проходят и снова
являются, // А он все один, и в стихийном стремлении // Лишь сила его открывается.