Неточные совпадения
Лошадей приводили, я с внутренним удовольствием слушал их жеванье и фырканье на дворе и принимал большое участие в суете кучеров, в
спорах людей о том, где кто сядет, где кто положит свои пожитки; в людской огонь горел до самого утра, и все укладывались, таскали с места на место мешки и мешочки и одевались по-дорожному (ехать всего
было около восьмидесяти верст!).
Но рядом с его светлой, веселой комнатой, обитой красными обоями с золотыми полосками, в которой не проходил дым сигар, запах жженки и других… я хотел сказать — яств и питий, но остановился, потому что из съестных припасов, кроме сыру, редко что
было, — итак, рядом с ультрастуденческим приютом Огарева, где мы
спорили целые ночи напролет, а иногда целые ночи кутили, делался у нас больше и больше любимым другой дом, в котором мы чуть ли не впервые научились уважать семейную жизнь.
Тут больше замешалось, чем желание поставить на своем в капризном
споре, тут
было сознание, что я всего сильнее противудействую ее видам, тут
была завистливая ревность и женское властолюбие.
Толковали же они об них беспрестанно, нет параграфа во всех трех частях «Логики», в двух «Эстетики», «Энциклопедии» и пр., который бы не
был взят отчаянными
спорами нескольких ночей.
Я прервал с ним тогда все сношения. Бакунин хотя и
спорил горячо, но стал призадумываться, его революционный такт толкал его в другую сторону. Белинский упрекал его в слабости, в уступках и доходил до таких преувеличенных крайностей, что пугал своих собственных приятелей и почитателей. Хор
был за Белинского и смотрел на нас свысока, гордо пожимая плечами и находя нас людьми отсталыми.
Лариса Дмитриевна, давно прошедшая этими «задами» пантеизма, сбивала его и, улыбаясь, показывала мне на него глазами. Она, разумеется,
была правее его, и я добросовестно ломал себе голову и досадовал, когда мой доктор торжественно смеялся.
Споры эти занимали меня до того, что я с новым ожесточением принялся за Гегеля. Мученье моей неуверенности недолго продолжалось, истина мелькнула перед глазами и стала становиться яснее и яснее; я склонился на сторону моей противницы, но не так, как она хотела.
— Вы совершенно правы, — сказал я ей, — и мне совестно, что я с вами
спорил; разумеется, что нет ни личного духа, ни бессмертия души, оттого-то и
было так трудно доказать, что она
есть. Посмотрите, как все становится просто, естественно без этих вперед идущих предположений.
Статьи Белинского судорожно ожидались молодежью в Москве и Петербурге с 25 числа каждого месяца. Пять раз хаживали студенты в кофейные спрашивать, получены ли «Отечественные записки»; тяжелый номер рвали из рук в руки. «
Есть Белинского статья?» — «
Есть», — и она поглощалась с лихорадочным сочувствием, со смехом, со
спорами… и трех-четырех верований, уважений как не бывало.
Часто, выбившись из сил, приходил он отдыхать к нам; лежа на полу с двухлетним ребенком, он играл с ним целые часы. Пока мы
были втроем, дело шло как нельзя лучше, но при звуке колокольчика судорожная гримаса пробегала по лицу его, и он беспокойно оглядывался и искал шляпу; потом оставался, по славянской слабости. Тут одно слово, замечание, сказанное не по нем, приводило к самым оригинальным сценам и
спорам…
Сказавши это, он бросился на кресло, изнеможенный, и замолчал. При слове «гильотина» хозяин побледнел, гости обеспокоились, сделалась пауза. Магистр
был уничтожен, но именно в эти минуты самолюбие людское и закусывает удила. И. Тургенев советует человеку, когда он так затешется в
споре, что самому сделается страшно, провесть раз десять языком внутри рта, прежде чем вымолвить слово.
Возвратившись, мы померились. Бой
был неровен с обеих сторон; почва, оружие и язык — все
было розное. После бесплодных прений мы увидели, что пришел наш черед серьезно заняться наукой, и сами принялись за Гегеля и немецкую философию. Когда мы довольно усвоили ее себе, оказалось, что между нами и кругом Станкевича
спору нет.
Наш небольшой кружок собирался часто то у того, то у другого, всего чаще у меня. Рядом с болтовней, шуткой, ужином и вином шел самый деятельный, самый быстрый обмен мыслей, новостей и знаний; каждый передавал прочтенное и узнанное,
споры обобщали взгляд, и выработанное каждым делалось достоянием всех. Ни в одной области ведения, ни в одной литературе, ни в одном искусстве не
было значительного явления, которое не попалось бы кому-нибудь из нас и не
было бы тотчас сообщено всем.
Но не такова
была Москва сороковых годов, и вот эта-то Москва и принимала деятельное участие за мурмолки и против них; барыни и барышни читали статьи очень скучные, слушали прения очень длинные,
спорили сами за К.
Споры возобновлялись на всех литературных и нелитературных вечерах, на которых мы встречались, — а это
было раза два или три в неделю. В понедельник собирались у Чаадаева, в пятницу у Свербеева, в воскресенье у А. П. Елагиной.
Во всякое время дня и ночи он
был готов на запутаннейший
спор и употреблял для торжества своего славянского воззрения все на свете — от казуистики византийских богословов до тонкостей изворотливого легиста.
Философские
споры его состояли в том, что он отвергал возможность разумом дойти до истины; он разуму давал одну формальную способность — способность развивать зародыши, или зерна, иначе получаемые, относительно готовые (то
есть даваемые откровением, получаемые верой).
Многие — и некогда я сам — думали, что Хомяков
спорил из артистической потребности
спорить, что глубоких убеждений у него не
было, и в этом
была виновата его манера, его вечный смех и поверхностность тех, которые его судили.
Хомяков, может
быть, беспрерывной суетой
споров и хлопотливо-праздной полемикой заглушал то же чувство пустоты, которое, с своей стороны, заглушало все светлое в его товарищах и ближайших друзьях, в Киреевских.
«Аксаков остался до конца жизни вечным восторженным и беспредельно благородным юношей; он увлекался,
был увлекаем, но всегда
был чист сердцем. В 1844 году, когда наши
споры дошли до того, что ни славяне, ни мы не хотели больше встречаться, я как-то шел по улице; К. Аксаков ехал в санях. Я дружески поклонился ему. Он
было проехал, но вдруг остановил кучера, вышел из саней и подошел ко мне.
Споры наши чуть-чуть
было не привели к огромному несчастию, к гибели двух чистейших и лучших представителей обеих партий. Едва усилиями друзей удалось затушить ссору Грановского с П. В. Киреевским, которая быстро шла к дуэли.
Я решился его добивать деньгами. Это
было так же верно, как в
споре с католиком употреблять тексты из Евангелия, а потому, улыбнувшись, я возразил ему...
Здоровая кровь должна
была течь в жилах сына бернского профессора, внука Фолленов. А ведь au bout du compte [в конечном счете (фр.).] все зависит от химического соединения да от качества элементов. Не Карл Фогт станет со мной
спорить об этом.
С раннего утра сидел Фогт за микроскопом, наблюдал, рисовал, писал, читал и часов в пять бросался, иногда со мной, в море (плавал он как рыба); потом он приходил к нам обедать и, вечно веселый,
был готов на ученый
спор и на всякие пустяки,
пел за фортепьяно уморительные песни или рассказывал детям сказки с таким мастерством, что они, не вставая, слушали его целые часы.
На другой день утром он зашел за Рейхелем, им обоим надобно
было идти к Jardin des Plantes; [Ботаническому саду (фр.).] его удивил, несмотря на ранний час, разговор в кабинете Бакунина; он приотворил дверь — Прудон и Бакунин сидели на тех же местах, перед потухшим камином, и оканчивали в кратких словах начатый вчера
спор.
— Господа, позвольте мне покончить ваш
спор, — и тут же, подойдя к Гарибальди, сказал ему: — Мне ваше посещение бесконечно дорого, и теперь больше, чем когда-нибудь, в эту черную полосу для России ваше посещение
будет иметь особое значение, вы посетите не одного меня, но друзей наших, заточенных в тюрьмы, сосланных на каторгу.