Неточные совпадения
А встретить тебя в самом
деле я
не хотел бы. Ты в моем воображении осталась с
твоим юным лицом, с
твоими кудрями blond cendré, [пепельного цвета (фр.).] останься такою, ведь и ты, если вспоминаешь обо мне, то помнишь стройного юношу с искрящимся взглядом, с огненной речью, так и помни и
не знай, что взгляд потух, что я отяжелел, что морщины прошли по лбу, что давно нет прежнего светлого и оживленного выражения в лице, которое Огарев называл «выражением надежды», да нет и надежд.
«Письмо
твое от 10 мая я третьего
дня в пять часов с половиною получил и из него
не без огорчения узнал, что бог тебя соединил с Наташей.
«L'autre jour done je repassais dans ma mémoire toute ma vie. Un bonheur, qui ne m'a jamais trahi, c'est ton amitié. De toutes mes passions une seuLe, qui est restée intacte, c'est mon amitié pour toi, car mon amitié est une passion». [На
днях я пробежал в памяти всю свою жизнь. Счастье, которое меня никогда
не обманывало, — это
твоя дружба. Из всех моих страстей единственная, которая осталась неизменной, это моя дружба к тебе, ибо моя дружба — страсть (фр.).]
Я получил
твою записку и доволен тобою. Забудь его, коли так, это был опыт, а ежели б любовь в самом
деле, то она
не так бы выразилась.
— Друг мой, я скажу тебе правду; может, это самолюбие, эгоизм, сумасшествие, но я чувствую, вижу, что
не могу развлечь тебя; тебе скучно, — я понимаю это, я оправдываю тебя, но мне больно, больно, и я плачу. Я знаю, что ты меня любишь, что тебе меня жаль, но ты
не знаешь, откуда у тебя тоска, откуда это чувство пустоты, ты чувствуешь бедность
твоей жизни — и в самом
деле, что я могу сделать для тебя?
Да, ты прав, Боткин, — и гораздо больше Платона, — ты, поучавший некогда нас
не в садах и портиках (у нас слишком холодно без крыши), а за дружеской трапезой, что человек равно может найти «пантеистическое» наслаждение, созерцая пляску волн морских и
дев испанских, слушая песни Шуберта и запах индейки с трюфлями. Внимая
твоим мудрым словам, я в первый раз оценил демократическую глубину нашего языка, приравнивающего запах к звуку.
То было осенью унылой…
Средь урн надгробных и камней
Свежа была
твоя могила
Недавней насыпью своей.
Дары любви, дары печали —
Рукой
твоих учеников
На ней рассыпаны лежали
Венки из листьев и цветов.
Над ней, суровым
дням послушна, —
Кладбища сторож вековой, —
Сосна качала равнодушно
Зелено-грустною главой,
И речка, берег омывая,
Волной бесследною вблизи
Лилась, лилась,
не отдыхая,
Вдоль нескончаемой стези.
В
день унылый,
В глухую осень, одинок,
Стоял я у
твоей могилы
И все опомниться
не мог.
…Вчера пришло известие о смерти Галахова, а на
днях разнесся слух и о
твоей смерти… Когда мне сказали это, я готов был хохотать от всей души. А впрочем, почему же и
не умереть тебе? Ведь это
не было бы глупее остального».
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как
твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в
день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на
твою голову и на
твою важность!
Ой ласточка! ой глупая! //
Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что
день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей
твоих. // Ой бедная молодушка! // Сноха в дому последняя, // Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца
не спускай!..
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют.
Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову
не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить
не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным
твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Но страннее всего, что он был незнаком даже со стихами Державина: Калигула!
твой конь в сенате
Не мог сиять, сияя в злате: Сияют добрые
дела!