— Мой друг, — отвечала она, — что касается до горя, то я его
выпила до дна. Смерть моего ребенка была последним ударом, теперь я равнодушна ко всему. Вы писали, что мой муж умирает. Что же он, умер?..
Неточные совпадения
На другой
день, проснувшись в части, Геннадий Васильевич
был до крайности удивлен.
— Ну, так что бы
было? Да неужели же ты думаешь, что я слушала все твои россказни. Ты меня выручил из ямы — это правда. Но для чего — это вопрос… Для того, чтобы я
делила с тобой твою скотскую жизнь… Что касается Леонида, я бы его любила,
быть может, если бы он
был настоящим мужчиной, если бы он сумел взять меня в руки. Но все равно, я сегодня полюбила
до безумия; он презирает меня, и это-то меня и тронуло. О, я не скрою от тебя, я готова
была бежать за ним.
Он увлек ее, соблазнил ее, слабую, беззащитную; он должен о ней один и заботиться. Какое
дело может
быть ему
до других?
—
Дело не в этом, — холодно ответил он, — но
есть предметы,
до которых вам не следует касаться. Не нам
быть судьей, особенно тех, которые неоспоримо чище и выше нас нравственно.
— Ты явился как раз кстати… Тебе тяжело, мне тоже… Почему? Тебе нет
до этого
дела… У меня
есть средства, мы
будем развлекаться… Мы вспомним невозвратные
дни нашей юности… Ну иди же, целуй меня по-прежнему крепко-крепко.
Привычка за два месяца
быть постоянно навеселе также сделала свое
дело: он заходил в рестораны, пока у него
были большие деньги, ночевал в гостиницах, в тех гостиницах, в которых без прописки видов на жительство пускают только вдвоем, потом спустился
до низков трактиров и ночлежных домов.
— Благодарю вас за это решение, оно врачует мое наболевшее сердце… Я уеду, сказавши: «
до свидания», и
буду с нетерпением ожидать
дня, когда вы разрешите мне приехать… Я примчусь как сумасшедший от радости на призыв счастья. Я и сам не хочу, чтобы это счастье омрачалось горькими воспоминаниями, еще не исчезнувшими из вашего сердца, которое вы отдали мне, взамен моего, которое любит вас так давно, искренно, чисто, беззаветно.
Искупит ли свои преступления Надежда Николаевна в этой жизни добросовестным исполнением
до конца ее долга и
будет судима там, где нет лицеприятия и где высшая справедливость, или же возмездие наступит в этой жизни, как пророчил ей Караулов —
дело будущего.
Всю горькую чашу существования мастерового-ученика он
выпил до дна, на собственных боках убеждаясь, что попал в глухой мешок, из которого некуда выбраться, и что, стало быть, самое лучшее, что ему предстояло, — это притупить в себе всякую чувствительность, обтерпеться.
— Эх, хват! за это люблю! — говорил Черевик, немного подгулявши и видя, как нареченный зять его налил кружку величиною с полкварты и, нимало не поморщившись,
выпил до дна, хватив потом ее вдребезги. — Что скажешь, Параска? Какого я жениха тебе достал! Смотри, смотри, как он молодецки тянет пенную!..
— Вестимо, так! — подхватил Коршун, опомнясь. — Наша чара полна зелена вина, а уж налил по край, так
пей до дна! Вот как, дядя петушиный голосок, кротовое око; пошли ходить, заберемся далёко!
Остальные два дня до воскресенья, то
есть до дня торжественного свадебного обеда, какого никогда еще не бывало в Багрове, прошли без замечательных событий.
Неточные совпадения
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку, когда в самом
деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет,
до этого еще далека песня. Тут и почище тебя
есть, а
до сих пор еще не генералы.
Глеб — он жаден
был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет,
до недавних
дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За
дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, //
До смерти не избыть!
Дела-то все недавние, // Я
был в то время старостой, // Случился тут — так слышал сам, // Как он честил помещиков, //
До слова помню всё: // «Корят жидов, что предали // Христа… а вы что сделали?
Барин в овраге всю ночь пролежал, // Стонами птиц и волков отгоняя, // Утром охотник его увидал. // Барин вернулся домой, причитая: // — Грешен я, грешен! Казните меня! — //
Будешь ты, барин, холопа примерного, // Якова верного, // Помнить
до судного
дня!