Неточные совпадения
Савин не мог положительно добиться ничего купить на свои деньги, и на
его требования
ему было категорически объявлено, что выписка продуктов делается один раз в неделю, по субботам, а так
как этап прибыл в понедельник, то
ему предоставлялось ждать и голодать целых пять
дней.
И действительно, на следующий
день в обеденное время хохол принес Николаю Герасимовичу в деревянной миске крайне сомнительной чистоты «хлебово»,
как он называл жидкость, долженствующую из себя изображать суп.
—
Как же,
как же… Почти ежедневно со
дня вашего ареста в Константинополе что-нибудь о вас пишут, — сказал
он, смеясь. — Не хотите ли курить?
Там достаточно телеграммы или письма какого-нибудь полицейского комиссара, или агента парижской, берлинской или миланской полиции к префекту или управлению другой иностранной полиции, в Брюсселе, Женеве или Вене, чтобы вся эта брюссельская, женевская и венская полиция была тотчас же поставлена на ноги по иностранному
делу,
как бы по своему собственному и заподозренные лица разысканы и арестованы до выяснения
дела и присылки всей подробной о
них переписки.
В силу полицейских правил, всякий хозяин дома, гостиницы и даже частных квартир, отдаваемых внаем, обязан доносить полиции о приезде всякого иностранца с обозначением данных
им хозяину сведений о
его имени, звании и национальности, и таким образом всякий иностранец, проживающий в Бельгии более трех
дней, бывает внесен в негласные полицейские списки, о чем
он даже не имеет никакого понятия, так
как это делается не
им, а
его хозяином и даже без
его ведома.
Дней через десять по приезде Мадлен де Межен в Брюссель, Савин поехал утром на почту и по возвращении домой Мадлен рассказала
ему, что в
его отсутствие приходил какой-то чиновник, желавший непременно
его видеть, и так
как она сказала
ему, что не знает, когда
он вернется, то посетитель стал ее расспрашивать о
его имени, летах, месте
его рождения и надолго ли
он приехал в Бельгию, а также о том, законная ли она жена или нет и
как ее зовут.
— Вообще, — добавил
он, —
дело не может затянуться долго, так
как я немедленно пошлю всюду, куда следует, телеграммы и допрошу всех лиц, знавших вас раньше, начиная с вашей подруги госпожи де Межен, чтобы разъяснить вашу личность.
— Я не нуждаюсь в свидании с господином Савиным, так
как такого не знаю, — отвечала молодая женщина, — повторяю вами что арестованный вами именно маркиз Сансак де Траверсе, а не Савин… Вы ошиблись. Что же касается до оскорбления господина комиссара, то
он сам довел меня до припадка бешенства своим поведением… Арестуйте меня или отпускайте на свободу — это ваше
дело… Большего, чем я показала — я показать не могу, при всем моем желании…
— Положительно ответить я вам на это не могу, но, по моему мнению, долго
оно продлиться не может, так
как дело, в сущности пустое. Во всяком случае, пройдет недели две-три, а до суда и все шесть.
Но Савин не согласился с этим мнением,
он находил необходимость во что бы то ни стало доказать свою невиновность по обвинению в ношении чужого имени, так
как от этого зависел весь дальнейший ход
дела.
Я полагал бы назначить Николаю Савину наказание в высшей мере, так
как он уже не впервые оказывает сопротивление властям и оскорбляет
их,
как в России, так и во Франции, что видно из приложенной к
делу переписки. Относительно же Мадлен де Менен, в виду ее молодости и доказанного раздражения, я полагал бы возможным дать ей снисхождение.
Последняя, чтобы остаться в Брюсселе, а первый в надежде добиться оправдательного приговора по
делу о ношении
им чужого имени и во всяком случае уменьшения наказания, так
как суд приговорил
его к высшей мере, указанной в законе.
Русские власти не входят ни в
какие подробности по этому
делу и требуют выдачи именно того лица, которое
они разыскивают, то есть Савина.
Капитолина Андреевна поспешила навстречу новому гостю. Сигизмунд Владиславович подошел к роялю и облокотился на
него,
как бы слушая фантазии Неелова. На самом же
деле голова
его была занята совершенно иным.
Ничего не было бы удивительного в том, что человек, обладающий большим состоянием, пожелал променять свою прежнюю «собачью жизнь» на жизнь, соответствующую
его громадным средствам, тем более, что эта перемена жизни была далеко не безвыгодна для одержимого манией наживы богача, так
как банкирское
дело и другие финансовые и биржевые операции расширили круг деятельности петербургского «паука», и в
его паутину стали попадаться крупные трутни великосветского мира.
— Однако, не мешало бы об этом сообщить папаше, — заметил граф Стоцкий. — А так
как я ваш союзник, то и берусь разрушить этот tete-a-tete. Жаль, что Сергея здесь нет.
Он лучше всех устроил бы это
дело.
—
Какой там Савин? Что мне за
дело до
него, я говорю об этом Неелове.
Иван Александрович только целый
день качал головой после этого нашествия, находя это общество несоответствующим для молодой девушки, и решился мысленно не пускать дочь в хозяйский дом во время пребывания там этих «петербургских сирен»,
как прозвал
он прибывших дам.
Иван Александрович и отец Иосиф встретились,
как встречаются люди, ожидавшие встречи, и действительно, ежедневно летом, ранним утром, кроме праздничных
дней, когда была служба в церкви,
они совершали утреннюю прогулку, проводя час-другой в задушевной беседе.
Для того, чтобы подготовить почву для избрания, граф по совету Стамбулова отправился в Константинополь, где представился французскому послу графу Монтебелло и сумел обворожить
его настолько, что тот представил
его великому визирю
как будущего, пока негласного, кандидата на болгарский престол. Назначен был
день аудиенции, выхлопотанной
ему у султана.
— Вот ты всегда так… Далеко! Что такое далеко?
Они поедутна извозчике… Ведь не в лесу, в столице… Через нее и нам честь, а тебе все равно…
Как на
днях, когда приехала Матильда Францовна Руга, все из окошек повысунулись, чтобы на нее посмотреть, а ты стоял,
как пень…
И дамы, и кавалеры вели себя безукоризненно сдержано, так
как знали от хозяйки, что у нее в этот
день будет молодая особа, не имеющая никакого понятия об
их удовольствиях.
Владельцы этих капиталов, конечно, хорошо знают, что банк спекулирует
их достоянием, но пока эта спекуляция дает барыш, пока «заправилы банка умело ведут
дела»,
как выражаются капиталисты,
они имеют от всех почет и поклон.
—
Какое мне
дело до всего этого… Через тебя же я познакомился с
ним десять лет тому назад, когда
он уже был вдовцом.
— Молодой человек не явился ни в тот
день, ни после. На другой
день, когда
его ожидали, я прочитал в газетах, что в Сокольничьей роще, недалеко от роскошной дачи Подгурского, нашли убитым разыскиваемого петербургской полицией преступника Станислава Ядзовского… Я пошел посмотреть на труп моего друга Пальто, сюртук, бумаги — все было твое, кроме лица. Я ничего не сказал, решив, что для тебя же лучше, если тебя сочтут умершим.
Каким образом очутилось твое платье и бумаги на убитом?
Отца она никогда не знала, да о
нем и не было упомянуто в ее метрическом свидетельстве, а ее мать была из тех падших женщин, не потерявших вместе с нравственностью благоразумия и сумевших скопить себе деньжонки на черный
день, которыми и перебивалась вместе с маленьким заработком дочери, принужденная с летами оставить свое занятие «любовью»,
как она сама выражалась.
Девушка, которую все же,
как ему казалось,
он любил, к которой относился с предупредительной нежностью и не решался сделать решительного шага, не проверив силы и продолжительности своего чувства, которое и оказалось на самом
деле мимолетным, так нагло обманула
его!
На пятый или на шестой
день своего странствования около дачи Вельского
он,
как раз в то время, когда проходил мимо ворот, столкнулся лицом к лицу с выбежавшей из ворот девушкой, на голове которой был накинут шелковый платок.
— Я не шучу…
Какое вам
дело, откуда эти сведения, если
они верны!
Известие о растрате с быстротою молнии распространилось по городу, особенно после того,
как на другой
день газеты оповестили о ней в витиеватой форме. Несколько особенно осторожных вкладчиков явились вынуть свои капиталы, но когда контора тотчас же выдала
их, то на другой же
день они принесли
их обратно, приведя за собой и других.
«Со вчерашнего
дня я совсем другой человек, — думал граф Петр Васильевич, проснувшись утром, — Да, эти чистые слезы, эти светлые радости не сравнятся ни с
какими другими наслаждениями! И зачем только понадобилось Корнилию Потаповичу именно в эти
дни сводить со мною счеты», — продолжал
он, схватывая со стола лист, испещренный цифрами.
— Но так
как я люблю, чтобы слова мои имели свой настоящий вес, дай мне прежде всего слово, что ты не станешь бесноваться и попусту скандалить, а выслушаешь меня спокойно,
как подобает мужчине, и доведешь
дело до конца, чтобы
оно выяснилось само собою.
—
Как я соскучилась, Володя, почти целый
день,
как мы не виделись… — проговорила Любовь Аркадьевна, силясь
ему улыбнуться.
— Ах,
как ты мне надоедаешь, Люба! — воскликнул
он. — Целыми
днями ты изводишь меня то своей любовью, то хныканьем. Ну да, я обещал обвенчаться, но поверь, я знаю, что делаю, и обвенчаюсь тогда, когда это действительно будет нужно, учить тебе меня нечего… Лучше ступай готовиться к отъезду… Поезд уходит через час.
На вечерний поезд, однако,
они не попали, так
как Неелова задержали
дела со старостой, и отъезд был отложен до другого
дня до часового поезда.
Вернувшись в Париж, верная своему слову, она, покончив в
нем свои
дела, уехала к своей кузине и там, в глуши французской провинции, стала жить ожиданием весточек от ее «несчастного друга»,
как называла Мадлен де Межен Савина.
Она приехала
как раз накануне
дня, назначенного для судебного разбирательства
дела Савина в Петербурге, и когда
он вернулся в свою камеру, довольный своим оправданием,
его там ожидала другая радость — письмо от Мадлен де Межен.
— Не бесись, сердечный… У тебя там нож под сюртуком, зарезать хочешь? Смотри, не просчитайся! Все наши с тобой
дела,
как я уже говорил тебе, в руках третьего человека, и тронь ты один волос у меня на голове,
он пустит
их в ход! Одним словом, клянусь тебе честью каторжника — и жить, и погибать мы будем вместе.
Он застал
его за завтраком вместе с Мадлен де Межен и Любовью Аркадьевной,
как раз в этот
день ночевавшей в гостинице «Англия».
Первые оба — не только владельцы конторы
как отец и сын, но даже пайщики, так
как Дмитрий Павлович знал, что Иван Корнильевич в
деле отца имеет свой отдельный капитал, —
они оба, значит, должны были воровать у самих себя. Сиротинин не знал отношений между стариком Алфимовым и
его сыном.
Они, действительно,
как Дубянская передавала Селезневой, решили устранить совершенно от
дела Сергея Аркадьевича, человека горячего, несдержанного и могущего только испортить придуманный Сергеем Павловичем план заставить Неелова жениться на Любовь Аркадьевне.
— Отчего же, можно… Но лучше сделать это, так
как ты тогда сразу покоришь и ее, и
его в свою пользу… Иначе
дело может разыграться иначе и, кто знает, что ты не начнешь путаться на вторичном допросе, и, в конце концов, следователь тебя так прижмет к стене, что ты принужден будешь сознаться…
— Вы не знаете, а я знаю… Это ясно,
как Божий
день… Взял тот, кому
они были нужны для удовлетворения преступной страсти… Иван Корнильевич игрок… Игроку всегда нужны деньги, особенно когда
он окружен шулерами…
Он и брал деньги, а для того, чтобы свалить вину на Дмитрия Павловича, отдавал
ему ключ от кассы… Неужели вы этого не понимаете? Вы не любите вашего сына!..
Хотя
он знал, что недавнее предубеждение против
него как защитника убийцы ее отца уже прошло, но все же понимал, что только важное, серьезное, не терпящее отлагательства
дело могло привести к
нему Елизавету Петровну.
—
Он вскоре после вашего с
ним знакомства сказал о вас: «Вот девушка, для которой я бросился бы в огонь и в воду, и не
как за женщину, а
как за человека». А
он не из тех людей, у которых слово разнится от
дела.
Ему как заинтересованному в
деле и не следовало, по ее мнению, говорить.
Сергей Павлович не мог встретить
его на вокзале, так
как это был
его приемный час, о чем
он уведомил Николая Герасимовича телеграммой в Москву, прибавив, что в
день приезда ждет
его к себе.
Роковое стечение обстоятельств,
как он знал, порождает — хотя, к счастью весьма редко — страшные судебные ошибки, а наличие этих роковых обстоятельств в
деле кассира банкирской конторы «Алфимов и сын» было очевидно, особенно для людей, знавших кружок лиц, среди которого вращался молодой Алфимов.
— В
каком же положении
дело этого,
как его?..
— Есть, но лучше я вам все расскажу по порядку. Вам необходимо ознакомиться
как с
делом, так и со многими несомненно причастными к
нему лицами обстоятельно и подробно…