Неточные совпадения
— Это письмо от Архарова; он пишет, что завтра выйдет высочайший приказ о назначении меня товарищем министра уделов, а относительно тебя пишет, что он
говорил государю и его величество благосклонно отнесся к причине, задержавшей тебя в Москве. На днях он уведомит тебя, когда можно представить тебя
государю… Ты будешь — он, по крайней мере, надеется — принят снова на службу в гвардию, тем же чином…
— Еще бы! После того, более чем доблестного поступка, которым он проявил свою сыновнюю преданность,
государь,
говорят, не чает в нем души, — проговорил Беклешов.
— За это,
говорят, и Самойлов пожалован орденом и четырьмя тысячами душ крестьян; уверяют, что
государь этой милостью исполнил лишь волю своей покойной матери, — заметил Беклешов.
— Мы с его превосходительством старые знакомые! — сказал граф. —
Государь только что
говорил о вас… — почтительно добавил он, опускаясь на предложенное ему хозяином кресло.
— Да ничего… Вчера на разводе он стоял крайним в шеренге… Молодец, высокий, статный…
Государь обратил на него внимание, до тонкости рассмотрел его мундир и даже погладил сукно, да вдруг и
говорит...
—
Государь, дело в том, что здесь вас видят таковым, какой вы есть действительно — благим, великодушным, чувствительным, между тем, как в Петербурге, если вы оказываете какую-либо милость, то
говорят, что это государыня, или госпожа Нелидова, или Куракин выпросили ее у вас. Так что когда вы делаете добро — то это они; если же кого накажете, так это вы караете.
— Значит,
говорят, —
государь остановился, чтобы перевести дух от охватившего его волнения, — что я даю управлять собою?
Говорили, и, может быть, не без основания, что красавец граф нашел дорогу к сердцу этого близкого к
государю человека через сердце хорошенькой Генриетты, но граф умел так держать себя относительно госпожи Шевалье, что не давал повода не только убедиться в этом, но даже возбудить малейшее подозрение в ревнивом графе Иване Павловиче.
Пален, в оправдание себя, написал письмо, которое
государь, как
говорили, бросил, не читая.
Пален нашел все в должном порядке и,
говорят, что он отдал полную справедливость своему предшественнику в докладе
государю.
— Он молод, красив, богат, на видной службе,
государь, ты
говоришь, его любит, а ведь от его величества зависят титулы, захочет и завтра Оленин будет бароном или графом, ведь сделал же он бароном Аракчеева… —
говорила мать.
— Так вы
говорите, что
государь обещал графу уполномочить князя Куракина выяснить окончательно отношения его величества к вашему ордену?.. — спокойно-равнодушным тоном сказал аббат Грубер.
— Этим окончилась продолжительная беседа графа с его величеством, — отвечал Родзевич, состоявший секретарем при графе Джулио Литта и знавший все, касающееся дел чрезвычайного посольства мальтийских рыцарей. — И, кроме того, его величество выразил графу свои намерения
поговорить с его братом, папским нунцием в Петербурге, о некоторых частностях по щекотливому, как изволил выразиться
государь, вопросу о возможности иностранному
государю стать во главе католического ордена.
— Именно тоже самое, достопочтенный аббат, — отвечал Родзевич, —
говорил граф Литта
государю в частной аудиенции, назначенной его величеством по собственному побуждению.
Говоря это,
государь был необычайно одушевлен.
— Но в чем же заключается то дело, о котором вы хотите
говорить с
государем? Я снова прошу вас сказать мне… Может быть, смотря о его важности, я и найду возможность тотчас же доложить о вас и о вашем желании, хотя опять же не ручаюсь за успех. В какой час скажется, как выслушается.
— Вы можете
говорить и видеться с
государем послезавтра.
— Ничуть, вам не придется
говорить при других,
государь пригласит вас в следующую комнату или даже в кабинет.
— С вами этого не случится… Я сумею приготовить
государя к вашему появлению и вы будете иметь, повторяю, возможность
говорить с ним послезавтра.
— Этому не бывать! — гневно крикнул
государь. — Я разберу это дело, и если то, что вы
говорили, правда… вы останетесь его единственною законною женою… Встаньте…
— Во время последнего воскресного приема она явилась во дворец…
Государь обратил на нее внимание… —
говорил один голос.
— Оленин сознался, свидетели подтвердили. Эберс тоже не стал отпираться…
Государь, как
говорят, спросил его: «Как же ты решился на такой поступок?» «Из любви к ближнему…» — отвечал Эберс. «У тебя наклонности к духовной жизни, а ты офицер… Ступай в монахи…» — решил
государь.
— О, с каким наслаждением я бы сделал это теперь… Я ведь никогда не любил ее… Твоя все возраставшая холодность толкнула меня к ней… Но теперь… об этом знает
государь…
говорит весь Петербург… Ее величество дала свое согласие… О, я несчастный… несчастный…
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только по тому, чтò он слышал, что
государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
Неточные совпадения
И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отваживает жизнь свою наряду с прочими, и между неустрашимостью человека государственного, который
говорит правду
государю, отваживаясь его прогневать.
— Милостивый
государь, когда я что
говорю, так я это думаю и готов повторить… Я не боюсь ваших угроз и готов на все.
— Спасибо,
государь, спасибо, отец родной! —
говорил Савельич усаживаясь. — Дай бог тебе сто лет здравствовать за то, что меня старика призрил и успокоил. Век за тебя буду бога молить, а о заячьем тулупе и упоминать уж не стану.
— Я эфтим хочу доказать, милостивый
государь (Павел Петрович, когда сердился, с намерением
говорил: «эфтим» и «эфто», хотя очень хорошо знал, что подобных слов грамматика не допускает.
— Англичане
говорят: «Мой дом — моя крепость», так англичане строят из камня, оттого и характер у них твердый. А из дерева — какая же крепость? Вы,
государи мои, как оцениваете это поместье?