Мы уже слабым пером набросали портрет Ирены Станиславовны, а потому произведенное ею впечатление на молодого
гвардейского капитана более чем понятно, если прибавить, что в то время молодой девушке недавно пошел семнадцатый год и она была тем только что распустившимся пышным цветком, который невольно ласкает взгляд и возбуждает нервы своим тонким ароматом.
В его квартире стал по временам собираться кружок его сослуживцев, и не подозревавших, что
гвардейский капитан живет под строгим наблюдением прекрасной обитательницы верхнего этажа дома купца Арсеньева — Ирены Родзевич, которую, как и ее тетку, по-прежнему знал весь Петербург.
Она, конечно, и не подозревала целей и планов этого сластолюбивого, властного в то время человека, и мечты ее в первое время получения придворного звания уносились за облака, на седьмое небо, откуда
гвардейский капитан Оленин казался незначительной мошкой.
За столом, покрытым бумагами, сидели два человека: пожилой генерал, виду строгого и холодного, и молодой
гвардейский капитан, лет двадцати осьми, очень приятной наружности, ловкий и свободный в обращении.
Вдруг слышит, что подле нее кто-то повелительным голосом требует у Христенека, Доманского и Чарномского их шпаги. Принцесса оглянулась: перед ней стоял
гвардейский капитан Литвинов, объявлявший ее спутникам арест. Ни Орлова, ни Грейга, ни дам, приехавших с принцессой, на корабле не было. Вместо их стояли вооруженные солдаты. Таков был блистательный спектакль, устроенный на корабле «Трех иерархов» усердием и ревностию графа Алексея Григорьевича Орлова.
Павел Иваныч Лорин, уйдя с военной службы
гвардейским капитаном, был избран в губернии, где имел прежнее поместье, совестным судьею и в этой должности приобрел себе доброе имя.
Неточные совпадения
4) Урус-Кугуш-Кильдибаев, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев. [Лейб-кампанцы —
гвардейские офицеры или солдаты, участники дворцовых переворотов XVIII века.] Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведении о сем до сведения, похвалы не получил и в 1745 году уволен с распубликованием.
В числе таких квартальных, переодевшихся в почти
гвардейский мундир, был
капитан Змеев — щеголь и козырь вовсю.
Граф Иосиф Янович Свянторжецкий действительно был вскоре зачислен
капитаном в один из
гвардейских полков, причем была принята во внимание полученная им в детстве военная подготовка. Отвращение к военной службе молодого человека, которое он чувствовал, если читатель помнит, будучи кадетом Осипом Лысенко, и которое главным образом побудило его на побег с матерью, не могло иметь места при порядках
гвардейской военной службы Елизаветинского времени.
Но пока что родная таратайка мчалась без удержу. Показание одного чиновника, добровольно сделанное пред командиром
гвардейского корпуса генерал-адъютантом Васильчиковым, пролило на то, что прежде казалось маловажным, более истинный и, вместе с тем, более устрашающий свет, а затем, двумя различными путями: через юнкера 3-го бугского уланского полка, Украинского военного поселения Шервуда и через
капитана вятского пехотного полка Майбороду, обнаружено было существование заговора.
Сборища эти прикрывались литературой, и между самыми частыми посетителями их было два или три известных поэта — друзья и приятели A. C. Пушкин, Кондратий Рылеев и
капитан Александр Бестужев, и многие
гвардейские офицеры, более или менее известные за любителей поэзии и литературы. По тем же сведениям полиции, эти молодые люди принадлежали к либеральной молодежи, называвшейся «Молодою Россиею».