Неточные совпадения
В то время, когда в Москве происходили описываемые нами события, действующими лицами которых были и
сыны когда-то славной Польши, последняя политически доживала остаток своих
дней.
Эта ненормальность ребенка кидалась в глаза не только своим, но и гостям. Василий Иванович делал
сыну замечания, выговоры, но совершенно безуспешно. Мальчик все больше и больше замыкался в своем внутреннем мире, питался мечтаниями и грезами своего раннего воображения. Внутренняя работа продолжалась, препятствия только вырабатывали в ребенке волю, и без того замечательно упругую, и
дело двигалось своим путем.
— Я говорю это с полным убеждением… Я тебе говорю серьезно… Ты знаешь меня довольно… Я не буду шутить там, где идет
дело о
сыне моего старого друга. У тебя, повторяю, необыкновенный
сын… На двенадцатом году он знает более, нежели многие из наших генералов… На нем почивает благословение твоего крестного отца — бессмертного Петра, которого Господь Бог сотворил нарочно для пересоздания России… В твоем
сыне Александре так же открылся гений, как и в младенце Петре…
Утешался Василий Иванович еще и тем, что
сын бережно обращался со своими сокровищами — книгами и при каждой присылке их из Петербурга или Москвы несколько
дней ходил весь сияющий.
За последние
дни Василий Иванович редко виделся со своим
сыном, уже надевшим солдатский мундир и совершенно отдавшимся военной службе, предмету его давних мечтаний. Старик Суворов проводил время среди своих старых сослуживцев и знакомых. Им нередко сетовал он на упрямство
сына, губящего добровольно себя и свое здоровье под гнетом солдатской лямки.
Наезжал к отцу в Кенигсберг на короткое время и Александр Васильевич, который продолжал служить при Ферморе и лишь в конце 1761 года получил новое назначение, уже вполне боевого характера. Несмотря на свое почти пассивное и лишь в редких случаях чрезвычайное незначительное участие в
делах против неприятеля, Суворов-сын успел все же несколько выдвинуться из ряда. Его знали и ценили многие, в том числе и генерал Берг. Получив в командование легкий корпус, последний стал просить Суворова к себе.
В этих сравнительно мелких
делах Александр Васильевич обнаружил такую отвагу, быстроту и умелость, что о нем было доведено до сведения главнокомандующего. Бутурлин представил его к награде, донося императрице, что Суворов «себя перед прочими гораздо отличил». Отцу его Василию Ивановичу он написал любезное письмо, свидетельствуя, что его храбрый
сын «у всех командиров особливую приобрел любовь и похвалу». Действительно, он был везде первый и никакие трудности не устрашили его.
Суворов-сын уехал позже. Он был послан в Петербург с депешами и, не застав императора в живых, представился императрице; собственноручным приказом ее 25 августа назначен командиром пехотного Астраханского полка. Он встретился здесь с отцом, бывшим одним из участников в
деле восшествия на престол императрицы Екатерины II. Вскоре после этого Василий Иванович вышел в отставку и, награжденный пенсией, уехал на жительство в Москву.
Попадья охала и крестилась.
День уже склонялся к вечеру. До отхода ко сну проговорили священник с женою и
сыновьями, которым отец повторил рассказ фабричного о привидевшемся ему дивном сне.
Это было подлинное выражение письма Василия Ивановича. Александр Васильевич отчасти догадывался, что подразумевает его отец под этим «семейным
делом». Он знал, что мечтою Василия Ивановича было видеть
сына женатым. Из переписки его с отцом он знал также, что отец приглядывает ему невесту в Москве — этом городе невест.
— Я нынче, после обедни, зашел к старику Василию Ивановичу… чайку попить… От него и узнал… Жду, говорит,
сына дня через два… Да тут же и одолжил меня словечком… Ума не приложу…
Она еще чаще стала навещать Лопухину и еще дольше и откровеннее говорить с ней о ее
сыне. Что может быть приятнее беседы двух любящих людей о третьем и любимом? Мать и невеста стали считать не только
дни, но часы, оставшиеся до приезда
сына и жениха.
Наконец наступил канун того
дня, в который, по их расчету, он должен был приехать. Княжна Александра Яковлевна, напившись кофе, показавшийся ей в этот
день какого-то странного, но приятного вкуса, села с книжкой в своем будуаре, решив после обеда ехать к Лопухиной и провести с ней последний
день разлуки с
сыном. Вошедшая Стеша как-то особенно мрачно доложила о приходе графа Довудского.
Она не отвечала, подавленная тягостным разочарованием. Обида росла, угнетая душу. Теперь Власовой стало ясно, почему она ждала справедливости, думала увидать строгую, честную тяжбу правды сына с правдой судей его. Ей представлялось, что судьи будут спрашивать Павла долго, внимательно и подробно о всей жизни его сердца, они рассмотрят зоркими глазами все думы и
дела сына ее, все дни его. И когда увидят они правоту его, то справедливо, громко скажут:
Всевышний бог, как водится, потом // Признал своим еврейской
девы сына, // Но Гавриил (завидная судьбина!) // Не преставал являться ей тайком; // Как многие, Иосиф был утешен, // Он пред женой попрежнему безгрешен, // Христа любил как сына своего, // За то господь и наградил его!
Неточные совпадения
Добчинский.
Дело очень тонкого свойства-с: старший-то
сын мой, изволите видеть, рожден мною еще до брака.
Ну,
дело все обладилось, // У господина сильного // Везде рука;
сын Власьевны // Вернулся, сдали Митрия, // Да, говорят, и Митрию // Нетяжело служить, // Сам князь о нем заботится.
И ношу твою облегчила судьба, // Сопутница
дней славянина! // Еще ты в семействе раба, // Но мать уже вольного
сына!..
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании
сына знатного господина наставник его всякий
день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
В Петербурге Вронский намеревался сделать
раздел с братом, а Анна повидать
сына.