— Уж это што говорить — заступа… Позавидовал плешивый лысому. По-твоему хочу сделать:
разделить сыновей. Хорошие ноне детки. Ох-хо-хо!.. А все суета, Харитон Артемьич… Деток вон мы с тобой судим и рядим, а о своей душе не печалуемся. Только бы мне с своим делом развязаться… В скиты пора уходить. Вот вместе и пойдем.
Она не отвечала, подавленная тягостным разочарованием. Обида росла, угнетая душу. Теперь Власовой стало ясно, почему она ждала справедливости, думала увидать строгую, честную тяжбу правды сына с правдой судей его. Ей представлялось, что судьи будут спрашивать Павла долго, внимательно и подробно о всей жизни его сердца, они рассмотрят зоркими глазами все думы и
дела сына ее, все дни его. И когда увидят они правоту его, то справедливо, громко скажут:
Всевышний бог, как водится, потом // Признал своим еврейской
девы сына, // Но Гавриил (завидная судьбина!) // Не преставал являться ей тайком; // Как многие, Иосиф был утешен, // Он пред женой попрежнему безгрешен, // Христа любил как сына своего, // За то господь и наградил его!
— Подчаль такого жениха, коль на самом
деле сыном Макару Тихонычу приходится, я тебе, кажись, в ноги поклонюсь, даром что отец, а ты мое рожденье…
Историческое человечество, по мысли Федорова, не должно ничего оставлять на
дело Сына Человеческого, кроме благого примера, а христианское откровение о Св.
Неточные совпадения
Добчинский.
Дело очень тонкого свойства-с: старший-то
сын мой, изволите видеть, рожден мною еще до брака.
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании
сына знатного господина наставник его всякий
день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
В Петербурге Вронский намеревался сделать
раздел с братом, а Анна повидать
сына.
— Обещание дано было прежде. И я полагал, что вопрос о
сыне решал
дело. Кроме того, я надеялся, что у Анны Аркадьевны достанет великодушия… — с трудом, трясущимися губами, выговорил побледневший Алексей Александрович.
«Боже вечный, расстоящияся собравый в соединение, — читал он кротким певучим голосом, — и союз любве положивый им неразрушимый; благословивый Исаака и Ревекку, наследники я твоего обетования показавый: Сам благослови и рабы Твоя сия, Константина, Екатерину, наставляя я на всякое
дело благое. Яко милостивый и человеколюбец Бог еси, и Тебе славу воссылаем, Отцу, и
Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и вовеки веков». — «А-аминь», опять разлился в воздухе невидимый хор.