Часа через два после обеда вернувшийся кучер привез роковое известие. Он, не получив никаких приказаний от Николая Леопольдовича, простоял у подъезда
суда почти до ночи и наконец, томимый голодом, обратился к вышедшему из подъезда сторожу.
Неточные совпадения
Ее
почти всю заняло избранное общество города Т. Масса публики, не добывшей билетов, толпилась на лестнице
суда, в приемной и даже на улице, у т-ских присутственных мест.
Больная лежала с закрытыми глазами. Каким-то выражением всевыносящего терпения дышало это красивое, истомленное лица. Это была, читатель наверное уже догадался, княжна Маргарита Дмитриевна Шестова. Она заболела в прошлом году в Тюмени воспалением легких и пролежала
почти целый год в тюремной больнице. Поправившись немного, но уже с неизлечимым недугом, выписанная из больницы, она отправлялась далее, согласно приговору Т-ского окружного
суда.
Через несколько дней по приезде в Сушкино, жалоба была изготовлена и полетела по
почте в Петербург на имя Прокурора Окружного
Суда. Недели через две Дмитрий Вячеславович, как ни в чем ни бывало, явился к Николаю Леопольдовичу и поселился в его квартире, где продолжал скрываться от розысков, опеки и судебного следователя и Александр Александрович Князев.
Гиршфельд
почти после каждого свидетельского показания давал продолжительные объяснения. Перед тем как дать одно из них касающееся семейной обстановки Луганского, он даже ходатайствовал о закрытии дверей залы заседания. Ходатайство это было уважено
судом, и публика временно удалена из залы.
Рыдания его, раздавшиеся в
суде после прочтения обвинительного вердикта, были последними. На него вдруг напало какое-то злобное отчаяние,
почти ухарство. Не сморгнув глазом, выслушал он приговор
суда и, высоко подняв голову, сошел со скамьи подсудимых, чтобы возвратиться обратно в тюрьму.
И самым большим промахом было то, что вопреки точному и ясному смыслу статьи 149 дисциплинарного устава, строго воспрещающей разглашение происходящего на суде, члены
суда чести не воздержались от праздной болтовни.
Где богатая женитьба на любимой прекрасной девушке, где холостая, прокуренная жизнь одинокого армейца, где несчастливая дуэль, где принудительный выход из полка по решению офицерского
суда чести, где великие героические подвиги на театре военных действий.
Нервным, громким, отрывистым голосом командовал старший офицер, продолжая начатые Ашаниным распоряжения к маневру, называемому на морском языке «лечь в дрейф», то есть поставить
судно почти в неподвижное положение.
Неточные совпадения
Аммос Федорович (входя и останавливаясь, про себя).Боже, боже! вынеси благополучно; так вот коленки и ломает. (Вслух, вытянувшись и придерживая рукою шпагу.)Имею
честь представиться: судья здешнего уездного
суда, коллежский асессор Ляпкин-Тяпкин.
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее
почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под
судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
И поделом: в разборе строгом, // На тайный
суд себя призвав, // Он обвинял себя во многом: // Во-первых, он уж был неправ, // Что над любовью робкой, нежной // Так подшутил вечор небрежно. // А во-вторых: пускай поэт // Дурачится; в осьмнадцать лет // Оно простительно. Евгений, // Всем сердцем юношу любя, // Был должен оказать себя // Не мячиком предрассуждений, // Не пылким мальчиком, бойцом, // Но мужем с
честью и с умом.
Притом же, вижу я
почти всегда, // То с грузом тяжкие
суда, // То долговязые плоты ты носишь, // Уж я не говорю про лодки, челноки: // Им счёту нет!
Газеты
почти ежедневно сообщали об экспроприациях, арестах, военно-полевых
судах, о повешенных «налетчиках».