Неточные совпадения
Незадолго до обеда он отпустил его
с сыном купаться, а сам
отправился к княгине, которой и выразил свое удовольствие по поводу выбора ею репетитора.
Николай Леопольдович присел было к княжне, но увидел устремленный на него ревнивый взгляд Зинаиды Павловны, перекинулся
с Маргаритой Дмитриевной несколькими незначительными фразами, взял Володю и
отправился в сад.
Они
отправились сперва в помещение молодого князя, которое было очень мило обставлено и также, как помещение Николая Леопольдовича, состояло из двух комнат и маленькой передней. Во второй комнате спал вместе
с молодым князем его старый дядька Дементьевич, вырождающийся тип крепостного служаки.
Николай Леопольдович, в сопровождении Володи, прошел в библиотеку и, взяв последнюю книгу «Русского Вестника», проводил своего ученика, уже простившегося после чая
с матерью, до его комнаты, передал его
с рук на руки Дементьевичу и, пожелав обоим покойной ночи,
отправился к себе.
Князь Александр Павлович,
отправляясь спать, подошел к Николаю Леопольдовичу, беседовавшему, по обыкновению,
с княжной.
— Да так!
С одним моим знакомым был случай не в пример необыкновеннее вашего. Жил это он в своем имении Харьковской губернии, сад у него был при доме большой, а за садом болото. Вот он раз утречком взял ружье, собаку крикнул — Нормой звали — и
отправился через сад на болото. Собака вперед убежала и на болоте уже стойку сделала, а он только что к нему подходить стал, как вдруг из дому лакей бежит.
Яков
отправился исполнять приказание. Княгиня
с письмом в руках удалилась в гостиную и, как ни в чем не бывало, занялась снова пасьянсом.
Явившийся Гиршфельд, поздоровавшись со всеми, выслушал рассказ княгини о происшедшем,
отправился вместе
с Яковом к кабинету.
По окончании официальной стороны дела, становой пристав, опечатав двери кабинета,
отправился вместе
с Голем и Гиршфельдом в столовую, где был накрыт запоздалый завтрак.
Сергей Павлович окончил работу и вместе
с товарищем прокурора
отправился в столовую.
Прямо
с вокзала Маргарита Дмитриевна
отправилась в известный нам переулок на Пречистенке, в квартиру, где ждал ее Гиршфельд.
«Вот она, эта Сибирь! Непривлекательна, хотя это одни из ее первых аванпостов, но для меня все безнадежно потеряно. Здесь, по крайней мере, год тому назад была и она, да, почти год, в прошлом году в конце августа или в начале сентября она должна была
отправиться с партиею. Мне сказал это смотритель московской пересыльной тюрьмы».
Больная лежала
с закрытыми глазами. Каким-то выражением всевыносящего терпения дышало это красивое, истомленное лица. Это была, читатель наверное уже догадался, княжна Маргарита Дмитриевна Шестова. Она заболела в прошлом году в Тюмени воспалением легких и пролежала почти целый год в тюремной больнице. Поправившись немного, но уже
с неизлечимым недугом, выписанная из больницы, она
отправлялась далее, согласно приговору Т-ского окружного суда.
После бурного объяснения
с отцом, он всецело подчинился его сильной воли и, проведя тоже под домашним арестом и под присмотром своего гувернера более недели, почти довольный и веселый, под впечатлением рассказов своего ментора о чужих краях,
отправился за границу.
Остановившись в ближайшей к вокзалу гостинице, по фамилии ее владельца носящей название «Булгаковской» и помещающейся на Дворянской улице, она быстро переоделась и на том же извозчике, который привез ее
с вокзала,
отправилась в губернаторский дом.
Это было накануне того дня, когда гроб
с останками княгини Зинаиды Павловны привезли в Шестово для погребения. В числе многочисленных провожатых печальной процессии, прибыл туда и Гиршфельд
с князем Владимиром. Поминального обеда не было, и гости, после легкого завтрака,
отправились назад в город. Николай Леопольдович
с молодым князем тоже уехали
с ними. Александра Яковлевна едва улучила минуту переговорить
с ним.
Николай Леопольдович Гиршфельд был хорошо знаком
с обоими и когда Гаринова выразила ему желание серьезно заняться своим музыкальным образованием, то он на другой день прислал ей письмо,
с которым она и
отправилась к Эдельштейну.
Они расстались.
С почти облегченным сердцем
отправился Владимир к себе в гостиницу,
с аппетитом съел поданный ему обед и стал нетерпеливо поглядывать на часы, дожидаясь того времени, когда можно будет поехать к Боровиковым — такова была фамилия матери, брата и сестер Агнессы Михайловны Зыковой.
Николай Леопольдович очень ловко заключил
с ними условие об уплате ему гонорара в десять тысяч рублей, «в случае если недоимка окажется сложенной»,
отправился в канцелярию городской думы, и там узнал, что недоимка эта уже сложена
с них несколько месяцев тому назад, взял копию
с постановления думы и, по смыслу условия, получил десять тысяч.
Через неделю, в присутствии только двух шаферов, Князева и князя Гарина, в церкви Св. Бориса и Глеба, что на Арбатской площади, совершилось бракосочетание присяжного поверенного Николая Леопольдовича Гиршфельда
с вдовою канцелярского служителя Степанидой Павловной Сироткиной. Дети Стеши были заранее перевезены в дом Николая Леопольдовича. Туда же из церкви
отправились и молодые. Приехавшие
с ними шафера, выпив по бокалу шампанского, удалились по своим комнатам. Стеша
с мужем остались одни.
Дела после князя Василия оказались в большом беспорядке. Княгиня Зоя Александровна, потрясенная смертью мужа и появлением у его гроба Александрины,
отправилась вместе
с дочерью, княгиней Анной Шестовой, и внуком, сыном последней, по предписанию докторов, лечиться за границу. Они уехали в самом конце зимы и располагали вернуться через год. Они звали
с собой и сына, но он наотрез отказался и остался один в громадном княжеском доме.
Вскоре на дачу стали собираться обычные гости. Tete-a-tete Александры Яковлевны
с князем Гариным был нарушен. Позднее других приехал и Николай Леопольдович
с женой, знакомой
с Александрой Яковлевной еще по театру Львенко в Москве. Князь Виктор
отправился вместе
с ними в город и не утерпел не рассказать Гиршфельду, по секрету, о полученном, по крайней мере, как ему казалось, согласии Пальм-Швейцарской быть его женой. Трудно отказать себе в удовольствии поделиться
с кем-нибудь радостью.
После дележа вся компания
отправилась в гости к новой арендаторше в Комаровку. Гиршфельд распорядился отслужить молебен и представился священнику, как новый владелец именья. Прожив там около двух недель и сделав хозяйственные распоряжения, они
с женой, Арефьевым и Князевым
отправились обратно в Петербург.
Князь Владимир
отправился к Николаю Леопольдовичу, но не был им принят. Надо заметить, что Шестов, промотав пять тысяч, обратился к Гиршфельду
с письмом, прося ссудить ему десять тысяч рублей до разыскания его опекуна, но получил категорический отказ.
Князь остолбенел и поглядел на мать помутнившимся взглядом. Зоя Александровна в коротких словах начала передавать ему перенесенную сцену. Она, впрочем, не окончила рассказа. Воспоминания о пережитом унижении были так свежи и потрясающи, что
с ней сделался вторичный обморок, ее уложили в постель. Виктор машинально
отправился к себе в кабинет.
Коляску еще не успели отложить, и Пальм-Швейцарская, вместе
с перепуганной на смерть происшествием Стефанией Павловной,
отправилась в квартиру Гиршфельда.
На другой день, немного оправившись, Стефания Павловна вместе
с Зыковой
отправились к следователю. Михайловна, конечно, к нему не входила. В просьбе разрешить свидание
с мужем судебный следователь отказал.
Неточные совпадения
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я
отправлюсь сам или вот хоть
с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день
с раннего утра он
отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
На другой день,
с утра, погода чуть-чуть закуражилась; но так как работа была спешная (зачиналось жнитво), то все
отправились в поле.
— Я не либерал и либералом никогда не бывал-с. Действую всегда прямо и потому даже от законов держусь в отдалении. В затруднительных случаях приказываю поискать, но требую одного: чтоб закон был старый. Новых законов не люблю-с. Многое в них пропускается, а о прочем и совсем не упоминается. Так я всегда говорил, так отозвался и теперь, когда
отправлялся сюда. От новых, говорю, законов увольте, прочее же надеюсь исполнить в точности!
Заметив в себе желание исправить эту погрешность и получив на то согласие господина градоначальника, я
с должным рачением [Раче́ние — старание, усердие.] завернул голову в салфетку и
отправился домой.