— Этой-то надежды я вам и не дам. За будущее не ручаюсь: может быть это и будет так, смотря по вашему поведению относительно меня, а до тех пор я для вас не Александрина, а Александра Яковлевна, а вы один из моих поклонников, как артистки, и то новичок, которого я до поры до времени могу держать в черном теле. Вот
мои условия. Принимаете ли вы их? Если да, то поговорим о подробностях; если же нет — прощайте…
Неточные совпадения
— Это еще не все
условия и нечего убегать так скоро, — остановила его Зинаида Павловна. — Через несколько дней вы принадлежите всецело
моему сыну, но сегодня я хочу, чтобы вы отдали ваше время мне.
— Вы, конечно, понимаете, что при подобных
условиях совместная жизнь ваша с вашею женою —
моею дочерью — является немыслимой.
— Подумайте. Я предлагаю вам
мое полное прощение, восстановление вашего положения в обществе, с непременным
условием вашего брака с Раисой Григорьевной Ляховой.
— Я обдумала на этот счет
мои окончательные
условия; я получала сумму в сложности за пять лет, то это составит триста тысяч рублей. Вы их внесете на хранение в бумагах в государственный банк в Петербурге и квитанцию вышлите мне в течении недели, считая с завтрашнего дня. Расчеты наши будут тогда окончены, и я всю жизнь буду нема, как рыба.
— Невозможно? Тем хуже для вас, — хладнокровно заметила она. — Откуда же вы их возьмете — это до меня не касается. Я только повторяю вам — это
мои окончательные
условия.
— До чего дошел я! Горничная княгини Шестовой, заводившая шашни со всеми княжескими лакеями — вспомнились ему слова покойного князя Александра Павловича, вдова бывшего писаря квартала —
моя жена. Другая горничная той же княгини, хотя и случайная, принимает меня, как владетельная принцесса, предписывает мне
условия и не терпит возражения, и наконец, этот бывший кабацкий сиделец, по
моей милости сделавшийся редактором, осмеливается третировать меня с высоты своего величия!..
— Не плачьте, — более мягко продолжал он, — если оба дела кончатся благополучно, я выдам вам ваши десять тысяч. Я знаю, что вы дали ваше последнее показание в
мою пользу. Повторяю — выдам, но с
условием, чтобы вы теперь уже не изменили мне до конца…
В виде гарантии я давал ему слово, что если он не захочет
моих условий, то есть трех тысяч, вольной (ему и жене, разумеется) и вояжа на все четыре стороны (без жены, разумеется), — то пусть скажет прямо, и я тотчас же дам ему вольную, отпущу ему жену, награжу их обоих, кажется теми же тремя тысячами, и уж не они от меня уйдут на все четыре стороны, а я сам от них уеду на три года в Италию, один-одинехонек.
Г-жа Б. также находила удовлетворительными ответы Лопухова о характере Верочки; дело быстро шло на лад, и, потолковав полчаса, г-жа Б. сказала, что «если ваша молоденькая тетушка будет согласна на
мои условия, прошу ее переселяться ко мне, и чем скорее, тем приятнее для меня».
— О боже мой, я не сумасшедший, чтоб рассчитывать на ваши деньги, которых, я знаю, у вас нет! — воскликнул князь. — Дело должно идти иначе; теперь вопрос только о том: согласны ли вы на
мое условие — так хорошо, а не согласны — так тоже хорошо.
Неточные совпадения
— Опасность в скачках военных, кавалерийских, есть необходимое
условие скачек. Если Англия может указать в военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе эту силу и животных и людей. Спорт, по
моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.
«Я должен объявить свое решение, что, обдумав то тяжелое положение, в которое она поставила семью, все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим
условием исполнения с ее стороны
моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
— Так! Но я требую соблюдения внешних
условий приличия до тех пор, — голос его задрожал, — пока я приму меры, обеспечивающие
мою честь, и сообщу их вам.
Но ты был несчастлив, и я пожертвовала собою, надеясь, что когда-нибудь ты оценишь
мою жертву, что когда-нибудь ты поймешь
мою глубокую нежность, не зависящую ни от каких
условий.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем
моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от
условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.