— Ну-с, — начал он, подсаживаясь к ней, — на чем мы с вами остановились?
Давайте продолжать, если ваши мечты, в которых я застал вас, не заставили вас позабыть наш разговор.
Неточные совпадения
—
Дай мне умереть здесь, около тебя, не гони!.. —
продолжал Николай Леопольдович, казавшийся совершенно обессиленным.
— Пусть так, —
продолжал он, —
дай Бог, чтобы я ошибался, но в наших дорогих для меня отношениях я не желал бы и этого. Я не хочу, чтобы даже ошибочные мысли омрачали их.
Она хотела снова перебить его, но он не
дал ей этого и поспешно
продолжал...
— Думал, что
дадите, и теперь думаю, — невозмутимо
продолжал Петухов.
— Это еще не все, —
продолжал последний; — кроме этого дома, купленного вами на имя вашей жены, из которого вы сегодня же выедете, вы должны
дать ей известное, соответствующее ее положению в обществе, обеспеченное состояние…
— Если ваше дело касается этого князя, — иронически подчеркнула она последнее слово, то я… то мы можем кончить нашу беседу… А впрочем, я
дала слово князю Сергию вас выслушать.
Продолжайте, я слушаю…
— Я тебе покажу, — заплетающимся голосом
продолжал уже при Антоне Михайловиче выкрикивать оборванец, подступая к стойке и энергично отталкиваемый от нее двумя мальчишками половыми, —
дай срок, найму адвоката — миллионы получу, весь этот твой кабак с тобою вместе куплю и выкуплю.
— Князь меня не так понял. Когда он сделал мне предложение, я сказала ему, что могу
дать тот или другой ответ только вашему сиятельству, если вы от его имени явитесь просить моей руки… — с явной насмешкой в голосе
продолжала Пальм-Швейцарская.
«Пустяки!» — гнал он от себя тревожные мысли, но все таки
продолжал понемножку прикармливать Шестова и Зыкову, заставляя их
давать у следователя те или другие показания.
— Не плачьте, — более мягко
продолжал он, — если оба дела кончатся благополучно, я выдам вам ваши десять тысяч. Я знаю, что вы
дали ваше последнее показание в мою пользу. Повторяю — выдам, но с условием, чтобы вы теперь уже не изменили мне до конца…
— Это все моя жена — протобестия, чтоб ей ни дна, ни покрышки, да Егорка ее меня настрочили: ублажали, ухаживали, а теперь, как сестра моя — родная сестра, — с пьяным рыданием в голосе
продолжал он, — отдала меня под опеку за расточительность, они, жена, т. е. и Егорка, мне гроша медного не
дают! Спасибо сегодня Антону Максимовичу ублаготворил.
В унынье тяжком и глубоком // Она подходит — и в слезах // На воды шумные взглянула, // Ударила, рыдая, в грудь, // В волнах решилась утонуть — // Однако в воды не прыгнула // И
дале продолжала путь.
Но Тит чувствовал, что он не убедил никого, значит нужно, чтобы ему
дали продолжать… Он апеллировал к свободе, слова. Подымался шум.
Таким образом,
дамы продолжали прогулку с глазу на глаз и через какой-нибудь час уже были приятельницами. У женщин, особенно молодых, это происходит очень быстро. Не этим ли объясняется, что это чувство приязни бывает зачастую не только мимолетно, но даже является порой основанием для будущей неприязни.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (
Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица!
Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду
давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (
Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
…Неожиданное усекновение головы майора Прыща не оказало почти никакого влияния на благополучие обывателей. Некоторое время, за оскудением градоначальников, городом управляли квартальные; но так как либерализм еще
продолжал давать тон жизни, то и они не бросались на жителей, но учтиво прогуливались по базару и умильно рассматривали, который кусок пожирнее. Но даже и эти скромные походы не всегда сопровождались для них удачею, потому что обыватели настолько осмелились, что охотно дарили только требухой.
— Ежели есть на свете клеветники, тати, [Тать — вор.] злодеи и душегубцы (о чем и в указах неотступно публикуется), —
продолжал градоначальник, — то с чего же тебе, Ионке, на ум взбрело, чтоб им не быть? и кто тебе такую власть
дал, чтобы всех сих людей от природных их званий отставить и зауряд с добродетельными людьми в некоторое смеха достойное место, тобою «раем» продерзостно именуемое, включить?
— Ах, какой вздор! —
продолжала Анна, не видя мужа. — Да
дайте мне ее, девочку,
дайте! Он еще не приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не знаете его. Никто не знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза, надо знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу от этого.
Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.