— Не одинаково! Были случаи, когда они сопротивлялись занятию деревень,
стреляли в нас и даже устраивали засады… Деревни, жители которых встречали нас с оружием в руках, мы жгли, а там, где нас принимали мирно, закупали провиант и платили хорошую цену серебром. Корейцев, пойманных с оружием в руках, по обычаю войны, вешали, так как воюющей стороной, как нейтральных, признать их было нельзя…
Мне думается, что если, бы судьба впоследствии столкнула меня с человеком, по приказанию которого
стреляли в моего отца, я не мог питать и не питал бы к нему ни малейшей злобы…
Неточные совпадения
В это время начали
стрелять…
А если японцы
в один прекрасный день поднимут действительно Красный Крест? Что тогда? Тоже
стрелять?
— Это первый случай, — сказал он мне, — чтобы японцы
стреляли в санитарный поезд артиллерийскими снарядами…
— Непременно, ведь большинство выпускаемых японцами снарядов, несмотря на их пресловутую «математическую» стрельбу, тратятся непроизводительно. Тоже следует сказать и о их ружейном огне. Они не жалеют патронов и во время похода осыпают огнём каждую показавшуюся им подозрительной сопку, каждый кустик,
стреляют залпами по одиноким всадникам и пешим, не говоря уже о разъездах
в два-три человека, которых буквально засыпают пулями. Надо быть безумцами или иметь неистощимый запас патронов, чтобы делать это.
— Где это, братцы
стреляют? — спросил
В. А. Шуф.
— Японцы, видимо, получили подкрепление из резервов, у них везде есть резервы, но всё же мы сильно теснили их… Кроме того,
в нашу артиллерию с фланга начали
стрелять хунхузы, несомненно организованные японцами
в целый отряд. Мы им однако дали знать себя, врубились
в них… До девяноста человек было зарублено, а тринадцать взято живьём…
Это японцы
стреляли пачками прямо
в нашу сторону.
Японская цепь, как оказалось, была на том берегу реки и
стреляла по нас
в 100-150 шагов.
Наши шрапнели рвались под самыми японскими батареями, и
в бинокль отлично было видно, какой беспорядок и суету производили они на неприятельских батареях, которые с каждой минутой
стреляли всё хуже и хуже.
Поэтому пропустив весь отряд, спрятавшись
в разных местах, мы устроили засады, но
пострелять не пришлось, так как японцы не показывались.
Мне рассказывал уполномоченный воронежского отдела Красного Креста
В. И. Стемпковский со слов раненых, находившихся
в лазарете, расположенном
в Тьелине, что раненые японцы по окончании сражения стараются подползти к раненым русским и
стреляют по ним.
Паратов. Не бойтесь! Заряжен ли он, не заряжен ли, опасность от него одинаковая: он все равно не выстрелит.
Стреляйте в меня в пяти шагах, я позволяю.
Жил он недалеко и почти ежедневно, утром отправляясь на охоту за деньгами, являлся к Самгину и точно
стрелял в него новостями, слухами, сплетнями.
— Ничего: он ездил к губернатору жаловаться и солгал, что я
стрелял в него, да не попал. Если б я был мирный гражданин города, меня бы сейчас на съезжую посадили, а так как я вне закона, на особенном счету, то губернатор разузнал, как было дело, и посоветовал Нилу Андреичу умолчать, «чтоб до Петербурга никаких историй не доходило»: этого он, как огня, боится.
Неточные совпадения
Тут тоже
в тазы звонили и дары дарили, но время пошло поживее, потому что допрашивали пастуха, и
в него, грешным делом, из малой пушечки
стреляли. Вечером опять зажгли плошку и начадили так, что у всех разболелись головы.
Около каждого рабочего взвода мерным шагом ходит солдат с ружьем и через каждые пять минут
стреляет в солнце.
Из-под собаки, из-под ног охотников беспрестанно вылетали бекасы, и Левин мог бы поправиться; но чем больше он
стрелял, тем больше срамился пред Весловским, весело палившим
в меру и не
в меру, ничего не убивавшим и нисколько этим не смущавшимся.
Левину самому хотелось зайти
в эти местечки, но местечки были от дома близкие, он всегда мог взять их, и местечки были маленькие, — троим негде
стрелять. И потому он кривил душой, говоря, что едва ли есть что. Поравнявшись с маленьким болотцем, Левин хотел проехать мимо, но опытный охотничий глаз Степана Аркадьича тотчас же рассмотрел видную с дороги мочежину.
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была горечь,
в носу запах пороха и ржавчины,
в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по кочкам и трясине; но он всё ходил и
стрелял.