Напротив, окружающее ее довольство порождало в ней желание доставить его в большей или меньшей степени всем, не только зависимым от ней по своему
положению людям, но и посторонним, так или иначе с ней сталкивавшимся.
Неточные совпадения
— А чем же это не разумно? Разумно все то, что существует.
Положения же, при которых
человеку не остается ничего, кроме пули, несомненно существуют, следовательно, и выход этот вполне разумен, — горячо возразил Зарудин.
— Ничуть… Во-первых,
положение твое, что все то разумно, что существует, касается только существующего в природе, а не созданного
людьми и их отношениями; в последнем случае в большинстве только и существует неразумное, а во-вторых, в каких бы обстоятельствах
человек ни очутился, он не имеет никакого права посягать на то, что ему не принадлежит.
Оба они, повторяем, понимали это, но любовь и молодость брали свое, а общность несчастья, общий висевший над ними роковой приговор, исполнение которого только замедлялось, чего они не могли не чувствовать, сблизили их скорее, чем это было бы при обыкновенном
положении вещей, и они с какой-то алчностью брали от жизни все то, что она могла им еще дать, следуя мудрой русской пословице обреченных на неизбежную гибель и вследствие этого бесшабашных
людей — „хоть день, да наш“.
К тому же он был
человеком, скрывавшим от самых близких ему
людей свои мысли и предположения и не допускавшим себя до откровенной с кем-либо беседы. Это происходило, быть может, и от гордости, так как он одному себе обязан был своим
положением, но граф не высказывал ее так, как другие. Пошлого чванства в нем не было. Он понимал, что пышность ему не к лицу, а потому вел жизнь домоседа и в будничной своей жизни не гнался за праздничными эффектами. Это был «военный схимник среди блестящих собраний двора».
Сначала он порывался было сейчас идти к графу, снова напомнить ему об обмане Настасьи, представить ему свое несчастное и неестественное
положение в обществе и всю гнусность его поступка — украсть
человека из родной семьи и воровски дать ему право незаконно пользоваться не принадлежащими ему именем, состоянием и честью. Но Михаила Андреевича удерживала клятва, данная родной матери, и страх мести со стороны Настасьи его матери за открытие тайны.
Эти три недели ему казалось, что это единственный исход в его
положении, что иначе поступить ему было нельзя, что этим он навеки ушел от
людей, скрылся, исчез бесследно, навсегда, что будущего нет совсем и нечего о нем и думать.
Никто лучше ее не умел утешить и подкрепить
человека даже тогда, когда
положение его казалось ему безвыходным.
Замечательно то, что Ираида Степановна никогда на самом деле не ошибалась ни в
людях, ни в настоящем
положении их дел, и поддержка, оказываемая ею, всегда приносила пользу и деньги возвращались ей с благодарностью, хотя на них не было никакого документа.
— Мне-то, говорю, ваших денег не надо, накормлю и напою и даже малость помочь могу, потом отдадите, да и проезжий иной добрый
человек, тоже войдет в ваше
положение.
Он чувствовал, что это независимое
положение человека, который всё бы мог, но ничего не хочет, уже начинает сглаживаться, что многие начинают думать, что он ничего бы и не мог, кроме того, как быть честным и добрым малым.
Четырех дней было достаточно для того, чтоб Самгин почувствовал себя между матерью и Варавкой в невыносимом
положении человека, которому двое людей навязчиво показывают, как им тяжело жить. Варавка, озлобленно ругая купцов, чиновников, рабочих, со вкусом выговаривал неприличные слова, как будто забывая о присутствии Веры Петровны, она всячески показывала, что Варавка «ужасно» удивляет ее, совершенно непонятен ей, она относилась к нему, как бабушка к Настоящему Старику — деду Акиму.
Неточные совпадения
Милон. Это его ко мне милость. В мои леты и в моем
положении было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным, чем молодого
человека ободряют достойные
люди.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и
положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся
люди.
— Да, какое разнообразие
положений всех этих
людей, отправляющихся туда, — неопределенно сказал Катавасов, желая высказать свое мнение и вместе с тем выведать мнение старичка.
Быть женой такого
человека, как Кознышев, после своего
положения у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. Кроме того, она почти была уверена, что она влюблена в него. И сейчас это должно было решиться. Ей страшно было. Страшно было и то, что он скажет, и то, что он не скажет.
Никто, кроме ее самой, не понимал ее
положения, никто не знал того, что она вчера отказала
человеку, которого она, может быть, любила, и отказала потому, что верила в другого.