Катерина Ивановна суетилась около больного, она подавала ему пить, обтирая
пот и кровь с головы, оправляла подушки и разговаривала с священником, изредка успевая оборотиться к нему, между делом. Теперь же она вдруг набросилась на него почти в исступлении:
Еще хорошо, что Катя так равнодушно перенесла, что я погубил ее состояние, оно и при моей-то жизни было больше ее, чем мое: у ее матери был капитал, у меня мало; конечно, я из каждого рубля сделал было двадцать, значит, оно, с другой стороны, было больше от моего труда, чем по наследству; и много же я трудился! и уменье какое нужно было, — старик долго рассуждал в этом самохвальном тоне, —
потом и кровью, а главное, умом было нажито, — заключил он и повторил в заключение предисловие, что такой удар тяжело перенести и что если б еще да Катя этим убивалась, то он бы, кажется, с ума сошел, но что Катя не только сама не жалеет, а еще и его, старика, поддерживает.
— А третий сорт: трудом,
потом и кровью христианской выходим мы, мужики, в люди. Я теперича вон в сапогах каких сижу, — продолжал Макар Григорьев, поднимая и показывая свою в щеголеватый сапог обутую ногу, — в грязи вот их не мачивал, потому все на извозчиках езжу; а было так, что приду домой, подошвы-то от сапог отвалятся, да и ноги все в крови от ходьбы: бегал это все я по Москве и работы искал; а в работниках жить не мог, потому — я горд, не могу, чтобы чья-нибудь власть надо мной была.
Неточные совпадения
Последняя смелость
и решительность оставили меня в то время, когда Карл Иваныч
и Володя подносили свои подарки,
и застенчивость моя дошла до последних пределов: я чувствовал, как
кровь от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как одна краска на лице сменялась другою
и как на лбу
и на носу выступали крупные капли
пота. Уши горели, по всему телу я чувствовал дрожь
и испарину, переминался с ноги на ногу
и не трогался с места.
Между тем Катерина Ивановна отдышалась, на время
кровь отошла. Она смотрела болезненным, но пристальным
и проницающим взглядом на бледную
и трепещущую Соню, отиравшую ей платком капли
пота со лба: наконец, попросила приподнять себя. Ее посадили на постели, придерживая с обеих сторон.
Тут смех опять превратился в нестерпимый кашель, продолжавшийся пять минут. На платке осталось несколько
крови, на лбу выступили капли
пота. Она молча показала
кровь Раскольникову
и, едва отдыхнувшись, тотчас же зашептала ему опять с чрезвычайным одушевлением
и с красными пятнами на щеках:
Он дышал тяжело, глубоко
и редко; на окраинах губ выдавилась
кровь;
пот выступил на лбу.
— Он — человек! — выкрикивал поп, взмахивая рукавами рясы. — Он справедлив! Он поймет правду вашей скорби
и скажет людям, которые живут
потом,
кровью вашей… скажет им свое слово… слово силы, — верьте!