Лелька пришла к себе поздно,
пьяная от восторга, от споров, от умственного оживления, от ярких просторов развернувшейся перед нею большой, захватывающей работы. Поставила в кухне на примусе кипятить чайник, а сама села на подоконник итальянского окна, охватив колени руками, — она любила так сидеть, хотя зимою от морозных стекол было холодно боку.
Я потерял всякое самообладание — и, точно
опьянев от восторга, почти не обращал внимания на все, что вокруг меня происходило.
— А скажите, неужели вы никогда так, без нужды, не гуляете? Ну, вот такая, например, ночь, как сейчас: я места дома не мог найти, с самого ужина шатаюсь по парку и по вашему саду. И Исанку встретил сейчас совсем
пьяную от восторга… А вы, если бы не надо было идти на ночное, — так бы и не вышли из дому?
Неточные совпадения
Дамы все были
от него в
восторге: в отношении к ним он никогда не забывался, даже
пьяный, а мужчины старались забыть его выходки.
Поэта образы живые // Высокий комик в плоть облек… // Вот отчего теперь впервые // По всем бежит единый ток. // Вот отчего театра зала //
От верху до низу одним // Душевным, искренним, родным //
Восторгом вся затрепетала. // Любим Торцов пред ней живой // Стоит с поднятой головой, // Бурнус напялив обветшалый, // С растрепанною бородой, // Несчастный,
пьяный, исхудалый, // Но с русской, чистою душой.
Порою завязывались драки между
пьяной скандальной компанией и швейцарами изо всех заведений, сбегавшимися на выручку товарищу швейцару, — драка, во время которой разбивались стекла в окнах и фортепианные деки, когда выламывались, как оружие, ножки у плюшевых стульев, кровь заливала паркет в зале и ступеньки лестницы, и люди с проткнутыми боками и проломленными головами валились в грязь у подъезда, к звериному, жадному
восторгу Женьки, которая с горящими глазами, со счастливым смехом лезла в самую гущу свалки, хлопала себя по бедрам, бранилась и науськивала, в то время как ее подруги визжали
от страха и прятались под кровати.
— Ах, как это жаль! — произнес опять с чувством князь и за обедом, который вскоре последовал, сразу же, руководимый способностями амфитриона, стал как бы не гостем, а хозяином: он принимал из рук хозяйки тарелки с супом и передавал их по принадлежности; указывал дамам на куски говядины, которые следовало брать; попробовав пудинг из рыбы, окрашенной зеленоватым цветом фисташек,
от восторга поцеловал у себя кончики пальцев; расхвалил до невероятности
пьяные конфеты, поданные в рюмках.
И вдруг
восторг его гас, как гаснет свеча
от сильного порыва ветра.
Пьяное лицо вздрагивало, глаза, краснея, наливались слезами, и губы растягивались в пугливую улыбку.