Неточные совпадения
— Отчего же… пфф! пфф!.. отчего же это мне не курить? — спокойно
спрашивает унтер-офицер, попыхивая папироскою. И ясно, он именно добивается, чтоб его отдали под суд.
Спросил я одного раненого
офицера, — правда ли, что японцы добивают наших раненых?
Офицер удивленно вскинул на меня глаза и пожал плечами.
— В конце концов, какие же у нас тут есть талантливые вожди? —
спрашивал я
офицеров.
— Ваше благородие, из-за чего эта война? —
спрашивал он
офицера.
Я
спросил разрешения у начальника эшелона, поехал с воинским. Тут же ехало еще несколько
офицеров со стороны.
Прошли обозы 19 и 20 восточно-сибирских полков. Обозы сопровождал
офицер. Мы
спросили его, в каком положении дела.
— Никто не знает, где полк. Куда ехать? Вдруг вижу, — штаб нашей армии. Стоит Каульбарс, допрашивает пленного японца. Я подошел, стою. Подъехал еще какой-то
офицер,
спрашивает вполголоса, где седьмой стрелковый полк. Каульбарс услышал, быстро обернулся. «Что? Что такое?» — «Мне, ваше высокопревосходительство, нужно знать, где седьмой стрелковый полк». Отвернулся и пожал плечами. «Я не знаю, куда девалась вся моя армия, а он
спрашивает, где седьмой полк!»
Навстречу нам ехал по дороге
офицер… Поручик Шестов! Тот ординарец из штаба, который во время боя ездил с нашими госпиталями, так как «не знал, где теперь штаб». Поручик иронически оглядел нас и с высокомерною усмешкою
спросил...
В приказах главнокомандующего манифест не печатался, солдатам его не читали. Но солдаты, конечно, и сами сумели тотчас же ознакомиться с манифестом. С невинным видом они
спрашивали своих
офицеров...
— А ты чего смотрел, морда? —
спросил офицер и, одной рукой разглаживая усы, другой коснулся револьвера на боку, — люди отодвинулись от него, несколько человек быстро пошли назад к поезду; жандарм обиженно говорил:
В первые дни революции активность моя выразилась лишь в том, что когда Манеж осаждался революционными массами, а вокруг Манежа и внутри его были войска, которые каждую минуту могли начать стрелять, я с трудом пробрался внутрь Манежа,
спросил офицера, стоявшего во главе этой части войска, и начал убеждать его не стрелять, доказывая ему, что образовалось новое правительство и что старое правительство безнадежно пало.
— Павел Власов? —
спросил офицер, прищурив глаза, и, когда Павел молча кивнул головой, он заявил, крутя ус: — Я должен произвести обыск у тебя. Старуха, встань! Там — кто? — спросил он, заглядывая в комнату, и порывисто шагнул к двери.
Неточные совпадения
— Ах, ляд вас побери! — говорил неустрашимый штаб-офицер, взирая на эту картину. — Что ж мы, однако, теперь будем делать? —
спрашивал он в тоске помощника градоначальника.
Выгнув грудь, закинув руки назад,
офицер встряхнул плечами, старый жандарм бережно снял с него пальто, подал портфель, тогда
офицер, поправив очки, тоже
спросил тоном старого знакомого:
— Скажите… Это — не в порядке дознания, — даю вам честное слово
офицера! Это — русский человек
спрашивает тоже русского человека… других мыслей, честного человека. Вы допускаете…?
— Тут есть беленькое, «Грав», — очень легкое и милое! Сырку
спроси, а потом — кофеишко закажем, — бойко внушал он. — Ты — извини, но я почти не спал ночью, после концерта — ужин, а затем — драма:
офицер с ума спятил, изрубил шашкой полицейского, ранил извозчика и ночного сторожа и вообще — навоевал!
— А
офицера относятся к нему отрицательно? —
спросил Самгин.