Неточные совпадения
Раздался кондукторский
свисток,
поезд дрогнул и начал двигаться.
Однажды под вечер, где-то под Каинском, наш
поезд вдруг стал давать тревожные
свистки и круто остановился среди поля. Вбежал денщик и оживленно сообщил, что сейчас мы чуть-чуть не столкнулись с встречным
поездом. Подобные тревоги случались то и дело: дорожные служащие были переутомлены сверх всякой меры, уходить им не позволялось под страхом военного суда, вагоны были старые, изношенные; то загоралась ось, то отрывались вагоны, то
поезд проскакивал мимо стрелки.
Встречный
поезд задним ходом двинулся обратно. Дал
свисток и наш
поезд. Вдруг вижу, — от кустов бежит через поляну к вагонам несколько наших солдат, и у каждого в руках огромная охапка сена.
— Ну, вот скоро сами увидите! Под Харбином и в Харбине стоит тридцать семь эшелонов и не могут ехать дальше. Два пути заняты
поездами наместника Алексеева, да еще один —
поездом Флуга. Маневрирование
поездов совершенно невозможно. Кроме того, наместнику мешают спать
свистки и грохот
поездов, и их запрещено пропускать мимо. Все и стоит… Что там только делается! Лучше уж не говорить.
Говорил я с машинистом нашего
поезда. Он объяснил наше запоздание так же, как пограничник:
поезда наместника загораживают в Харбине пути, наместник запретил свистеть по ночам паровозам, потому что
свистки мешают ему спать. Машинист говорил о наместнике Алексееве тоже со злобою и насмешкою.
Поезд давал
свисток и, дернув изо всей силы вагоны, начинал двигаться.
Новый проводник был здоровенный парень с обмотанною вокруг макушки толстою косою, с наглыми, чему-то смеющимися глазами. Он шел впереди обоза, опираясь на длинную палку, ступая по снегу своими китайскими броднями с характерными ушками на тыле стопы. Было морозно, снег блестел под солнцем. Дороги были какие-то глухие, мало наезженные. Далеко назади осталась железная дорога, по снегу чуть слышно доносились
свистки и грохот проходящих
поездов. Наконец, и эти звуки утонули в снежной тишине.
Недавно рано утром меня разбудили к больному, куда-то в один из пригородов Петербурга. Ночью я долго не мог заснуть, мною овладело странное состояние: голова была тяжела и тупа, в глубине груди что-то нервно дрожало, и как будто все нервы тела превратились в туго натянутые струны; когда вдали раздавался
свисток поезда на вокзале или трещали обои, я болезненно вздрагивал, и сердце, словно оборвавшись, вдруг начинало быстро биться. Приняв бромистого натра, я, наконец, заснул; и вот через час меня разбудили.
Неточные совпадения
Наконец ударил станционный колокол, раздался
свисток, и
поезд тронулся.
Мимо бежали
поезда, вагоны, коляски, мост гудел, и было страшно слушать тонкие
свистки пароходов, долетавшие снизу, — так они казались далеко и глубоко, в какой-то бездне, переполненной снующими огоньками…
Через минуту
свисток паровоза, и
поезд двинулся и помчался, громыхая на стрелках… Вот мы уже за городом…
поезд мчится с безумной скоростью, меня бросает на лакированной крышке… Я снял с себя неразлучный пояс из сыромятного калмыцкого ремня и так привернул ручку двери, что никаким ключом не отопрешь.
Раздался последний
свисток, пассажиры зашевелились, начали собирать вещи, и через минуту
поезд уже остановился. Колесов вышел из вагона на платформу. Его тотчас окружили «вызывалы» из мелких гостиниц и дурных номеров, насильно таща каждый к себе. Один прямо вырвал из руки Колесова его чемодан.
Мелузов смотрит в растворенную дверь. Звонок. Слышен
свисток кондуктора, потом свист машины,
поезд трогается. Из другой залы выходят Трагик и Вася.