Неточные совпадения
Бледность
лица ее была неестественная, черные
глаза совсем неподвижны и глядели в какую-то точку в пространство.
Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить.
Лицо и
глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже».
Музыкант Альберт играет на скрипке. «
Лицо сияло непрерывною, восторженною радостью:
глаза горели светлым сухим блеском, ноздри раздувались, вся фигура выражала восторженную жадность наслаждения. Встряхнув волосами, он опустил скрипку и с улыбкою гордого величия и счастия оглянул присутствующих…
Кутузов со свитой нагоняет полк. «Во втором ряду, с правого фланга, невольно бросился в
глаза голубоглазый солдат Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на
лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой».
Восковая фигура с благочестивым
лицом, а вместо
глаз — холодные, мертвые стекляшки.
«Он не спускал улыбающихся
глаз с
лица, с шеи, с оголенных рук Наташи.
В свое время Позднышев влюбляется, женится. Все, конечно, происходит очень просто, без всяких этих «радостных ужасов», которые испытываются Наташами и Левиными. «Джерси было ей особенно к
лицу, также и локоны. После проведенного в близости с ней дня захотелось еще большей близости». И вот — брак. С одной стороны — мужчина-блудник, у которого горят
глаза на женское мясо, с другой — женщина, «или раба на базаре, или привада на капкан».
«В ее коротком взгляде он успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее
лице и порхала между блестящими
глазами и чуть заметною улыбкою, изгибавшей ее румяные губы.
Смерть, в
глазах Толстого, хранит в себе какую-то глубокую тайну. Смерть серьезна и величава. Все, чего она коснется, становится тихо-строгим, прекрасным и значительным — странно-значительным в сравнении с жизнью. В одной из своих статей Толстой пишет: «все покойники хороши». И в «Смерти Ивана Ильича» он рассказывает: «Как у всех мертвецов,
лицо Ивана Ильича было красивее, главное, — значительнее, чем оно было у живого».
Умирает Николай Левин. Он страстно и жадно цепляется за уходящую жизнь, в безмерном ужасе косится на надвигающуюся смерть. Дикими, испуганными
глазами смотрит на брата: «Ох, не люблю я тот свет! Не люблю». На
лице его — «строгое, укоризненное выражение зависти умирающего к живому». Умирать с таким чувством — ужаснее всяких страданий. И благая природа приходит на помощь.
Старый князь Болконский сообщает дочери известие о гибели Андрея в аустерлицкой битве. «Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова,
лицо ее изменилось, и что-то просияло в ее лучистых, прекрасных
глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней».
Лицо пламенного человеколюбца то и дело вспыхивает брезгливою ненавистью, губы злобно подергиваются,
глаза начинают подмигивать с нехорошею улыбкою.
Все покойники хороши, но эта была особенно хороша и трогательна в своем гробу: чистое, бледное
лицо с закрытыми выпуклыми
глазами, с ввалившимися щеками и русыми мягкими волосами над высоким лбом;
лицо усталое, доброе и не грустное, но удивленное.
«В ее коротком взгляде он успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее
лице и порхала между блестящими
глазами и чуть заметною улыбкой, изгибавшею ее румяные губы.
Но в Ницше хмеля жизни нет. Отрезвевший взгляд его не может не видеть открывающихся кругом «истин». И вот он старается уверить себя: да, я не боюсь их вызывать, эти темные ужасы! Я хочу их видеть, хочу смотреть им в
лицо, потому что хочу испытать на себе, что такое страх. Это у меня — только интеллектуальное пристрастие ко всему ужасному и загадочному… Вот оно, высшее мужество, — мужество трагического философа! Заглянуть ужасу в самые
глаза и не сморгнуть.
Аполлон мог на минуту обмануться, слыша мужественные призывы Ницше к верности земле и к светлой радости жизни. Но достаточно было ему взглянуть на это искаженное мукою
лицо, на эти экстатические
глаза, полные радости, «которую знает только самый страдающий», чтобы сказать: «Нет, этот — не из моих сынов, не из моих учеников и сопричастников». И с суровым равнодушием Аполлон отвернулся от него.
С смутным чувством стыда и боли смотрел я на это серое детское
лицо, скорбные губы и экстатически сиявшие
глаза.
«Вы можете затоптать в грязь», слышал он слова Алексея Александровича и видел его пред собой, и видел с горячечным румянцем и блестящими
глазами лицо Анны, с нежностью и любовью смотрящее не на него, а на Алексея Александровича; он видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру, го когда Алексей Александрович отнял ему от лица руки. Он опять вытянул ноги и бросился на диван в прежней позе и закрыл глаза.
Как только она вошла, глаза всех мужчин, бывших в зале, обратились на нее и долго не отрывались от ее белого с черными глянцевито-блестящими
глазами лица и выступавшей под халатом высокой груди. Даже жандарм, мимо которого она проходила, не спуская глаз, смотрел на нее, пока она проходила и усаживалась, и потом, когда она уселась, как будто сознавая себя виновным, поспешно отвернулся и, встряхнувшись, уперся глазами в окно прямо перед собой.
Неточные совпадения
Вгляделся барин в пахаря: // Грудь впалая; как вдавленный // Живот; у
глаз, у рта // Излучины, как трещины // На высохшей земле; // И сам на землю-матушку // Похож он: шея бурая, // Как пласт, сохой отрезанный, // Кирпичное
лицо, // Рука — кора древесная, // А волосы — песок.
Задергало Последыша. // Вскочил,
лицом уставился // Вперед! Как рысь, высматривал // Добычу. Левый
глаз // Заколесил… «Сы-скать его! // Сы-скать бун-тов-щи-ка!»
На первом месте — старый князь, // Седой, одетый в белое, //
Лицо перекошенное // И — разные
глаза.
Спустили с возу дедушку. // Солдат был хрупок на ноги, // Высок и тощ до крайности; // На нем сюртук с медалями // Висел, как на шесте. // Нельзя сказать, чтоб доброе //
Лицо имел, особенно // Когда сводило старого — // Черт чертом! Рот ощерится. //
Глаза — что угольки!
Необходимо, дабы градоначальник имел наружность благовидную. Чтоб был не тучен и не скареден, рост имел не огромный, но и не слишком малый, сохранял пропорциональность во всех частях тела и
лицом обладал чистым, не обезображенным ни бородавками, ни (от чего боже сохрани!) злокачественными сыпями.
Глаза у него должны быть серые, способные по обстоятельствам выражать и милосердие и суровость. Нос надлежащий. Сверх того, он должен иметь мундир.