Неточные совпадения
Профессором русской истории числился у нас К. Н. Бестужев-Рюмин, солидный ученый, придерживавшийся консервативно-славянофильского направления. Но он тяжело хворал и в
университете совсем не показывался. Читали русскую историю два приват-доцента — Е. Е. Замысловский и В. И. Семевский.
Говорили, что он очень умен и талантлив, что
профессор Кареев оставляет его при
университете.
— „Тяжко! Скорбно! Безвыходно! — продолжал читать ректор. — И в эти горестные дни С.-Петербургский
университет в целом его составе, все его
профессора и студенты ищут себе единственного утешения в милостивом, государь, дозволении повергнуть к священным стопам вашего величества чувства верноподданнической преданности и горячей любви“.
С увлечением слушал я на четвертом курсе лекции по истории греческого искусства. Читал
профессор Адриан Викторович Прахов, — читал со страстью и блеском. Седоватый человек с холеным, барским лицом, в золотых очках. Вскоре он был переведен из Петербургского
университета в Киевский, с тем чтобы принять в свое заведывание постройку знаменитого Владимирского собора.
В середине зала стоял у стола ректор
университета,
профессор Александр Шмидт, секретарь вызывал поименно студентов, студент подходил, ректор пожимал ему руку и вручал матрикул — пергаментный лист, на котором золотыми буквами удостоверялось на латинском языке, что такой-то студент Universitatis Caesareae Dorpatensis, data dextra, pollicitum (дав правую руку, обязался) исполнять все правила университетского устава.
Физиологию читал
профессор Александр Шмидт, ректор
университета, — знаменитый «Blut-Schmidt», открывший в крови фибрин.
Другая знаменитость
университета, —
профессор анатомии Август Раубер.
Когда, в последние годы моего пребывания в Дерите, началась руссификация Дерптского
университета и
профессорам, местным уроженцам, было предложено в течение двух лет перейти в преподавании на русский язык, Кербер немедленно стал читать лекции по-русски. Язык русский он знал плохо, заказал русскому студенту перевести свои лекции и читал их по переводу, глядя в рукопись. И мы слушали...
Затем назначен был ректором
университета варшавский
профессор А. С. Будилович, крупный ученый-славист, но уже в Варшаве проявивший себя ярым русификатором. Ломка старого пошла вовсю. Делопроизводство стало вестись на русском языке, многим служащим, не знавшим русского, пришлось уйти. Профессорам-немцам русского подданства было предложено в течение двух лет перейти в преподавании на русский язык.
На углу Новой площади и Варварских ворот была лавочка рогожского старообрядца С. Т. Большакова, который торговал старопечатными книгами и дониконовскими иконами. Его часто посещали ученые и писатели. Бывали
профессора университета и академики. Рядом с ним еще были две такие же старокнижные лавки, а дальше уж, до закрытия толкучки, в любую можно сунуться с темным товаром.
Блинов —
профессор университета, стяжал себе известное имя, яко политико-эконом и светлая финансовая голова, затем, как я уже сказал вам, хороший человек во всех отношениях — и вдруг этот самый генерал Блинов, со всей своей ученостью, честностью и превосходительством, сидит под башмаком какого-то урода.
Двухлетний срок, назначенный княжной Маргаритой Дмитриевной Шатову для отдыха после болезни, истекал. Практика его шла превосходно. Имя его стали упоминать в числе московских медицинских знаменитостей. Он был любимым ассистентом знаменитого московского врача-оригинала, «лучшего диагноста в мире», как называли этого
профессора университета его поклонники.
Неточные совпадения
В день свадьбы Левин, по обычаю (на исполнении всех обычаев строго настаивали княгиня и Дарья Александровна), не видал своей невесты и обедал у себя в гостинице со случайно собравшимися к нему тремя холостяками: Сергей Иванович, Катавасов, товарищ по
университету, теперь
профессор естественных наук, которого, встретив на улице, Левин затащил к себе, и Чириков, шафер, московский мировой судья, товарищ Левина по медвежьей охоте.
Левин в этот свой приезд сошелся опять близко с бывшим товарищем по
университету,
профессором Катаваcовым, с которым он не видался со времени своей женитьбы.
— Помилуйте, там Бунзен! [Бунзен Роберт (1811–1899) — выдающийся немецкий ученый,
профессор химии в Гейдельбергском
университете.]
Учиться я любил,
профессора относились ко мне благосклонно, предлагали остаться при
университете.
Видя эту площадь, Клим вспоминал шумный
университет и студентов своего факультета — людей, которые учились обвинять и защищать преступников. Они уже и сейчас обвиняли
профессоров, министров, царя. Самодержавие царя защищали люди неяркие, бесталанно и робко; их было немного, и они тонули среди обвинителей.