Но ничего этою не было. Были случайные, разрозненные знакомства с товарищами, соседями по слушанию лекций. Я вообще схожусь с людьми трудно и туго, а тут мое положение было особенно неблагоприятное.
Большинство студентов первое время держалось земляческими группами, я же из туляков был в Петербургском университете один. Все остальные поступили в Московский. Было грустно и одиноко.
Неточные совпадения
Чем-то старым, старым, средними веками несло от всего здешнего жизненного уклада. Студенчество делилось на семь корпораций (землячеств): Курониа (курляндское), Ливонна (лифляндское), Эстонка (эстляндское), Ригеизис (рижское), Необалтиа (немцев из России), Академиа (сборная) и Леттониа (латышская — единственная не немецкая корпорация).
Большинство немецких
студентов входило в корпорации. Но были и вне их. Эти назывались «дикими». Дикими были и все мы, русские.
Русских
студентов в Дерптском университете было сравнительно немного. Преподавание происходило на немецком языке, и понятно, что наши
студенты предпочитали поступать в русские университеты. Но в Дерптский легко принимали
студентов, уволенных из русских университетов за участие в студенческих волнениях и даже отбывших политическую ссылку. Вот такими-то в
большинстве и были русские
студенты. Евреев тоже принимали легче, чем в русские университеты, их было сравнительно много.
Это именно она достигла того, что квартира Лихонина очень скоро стала милым, тихим центром, где чувствовали себя как-то просто, по-семейному, и отдыхали душою после тяжелых мытарств, нужды и голодания все товарищи Лихонина, которым, как и
большинству студентов того времени, приходилось выдерживать ожесточенную борьбу с суровыми условиями жизни.
Неточные совпадения
Видит
студентов на коленях пред его дворцом, недавно этих
студентов сдавали в солдаты; он знает, что из среды студенчества рекрутируется
большинство революционеров.
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы,
студенты в белых кителях с золочеными пуговицами,
студенты в мундирах, нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в руках, женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и
большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
По денежным своим делам Лопухов принадлежал к тому очень малому меньшинству медицинских вольнослушающих, то есть не живущих на казенном содержании,
студентов, которое не голодает и не холодает. Как и чем живет огромное
большинство их — это богу, конечно, известно, а людям непостижимо. Но наш рассказ не хочет заниматься людьми, нуждающимися в съестном продовольствии; потому он упомянет лишь в двух — трех словах о времени, когда Лопухов находился в таком неприличном состоянии.
В семидесятых годах формы у
студентов еще не было, но все-таки они соблюдали моду, и
студента всегда можно было узнать и по манерам, и по костюму.
Большинство, из самых радикальных, были одеты по моде шестидесятых годов: обязательно длинные волосы, нахлобученная таинственно на глаза шляпа с широченными полями и иногда — верх щегольства — плед и очки, что придавало юношам ученый вид и серьезность. Так одевалось студенчество до начала восьмидесятых годов, времени реакции.
Вообще среди учащихся немногие были обеспечены —
большинство беднота. И
студенты, и ученики Училища живописи резко делились на богачей и на многочисленную голь перекатную.