Перечитал я написанное вчера… Меня опьянили яркое утро, запах леса, это радостное, молодое лицо; я смотрел вчера на Наташу и думал: так будет выглядеть она, когда полюбит. Тут была теперь не любовь, тут было нечто другое; но мне не хотелось об этом думать, мне только хотелось, чтоб подольше на меня смотрели так эти сиявшие
счастьем глаза. Теперь мне досадно, и злость берет: к чему все это было? Я одного лишь хочу здесь, — отдохнуть, ни о чем не думать. А Наташа стоит передо мною, — верящая, ожидающая.
Он долго не мог понять того, что она написала, и часто взглядывал в ее глаза. На него нашло затмение от счастия. Он никак не мог подставить те слова, какие она разумела; но в прелестных сияющих
счастием глазах ее он понял всё, что ему нужно было знать. И он написал три буквы. Но он еще не кончил писать, а она уже читала за его рукой и сама докончила и написала ответ: Да.
И капитан Любавин пожал маленькие, но сильные руки молодежи. Те горячо ответили на это пожатие со вспыхнувшими от
счастья глазами и уже собирались идти, как неожиданно, точно из-под земли, вырос пёред ними Онуфриев.
Неточные совпадения
Кити смотрела на всех такими же отсутствующими
глазами, как и Левин. На все обращенные к ней речи она могла отвечать только улыбкой
счастья, которая теперь была ей так естественна.
И этот один? неужели это он?» Каждый раз, как он говорил с Анной, в
глазах ее вспыхивал радостный блеск, и улыбка
счастья изгибала ее румяные губы.
«Неужели это вера? — подумал он, боясь верить своему
счастью. — Боже мой, благодарю Тебя»! — проговорил он, проглатывая поднимавшиеся рыданья и вытирая обеими руками слезы, которыми полны были его
глаза.
«Нет, неправду не может она сказать с этими
глазами», подумала мать, улыбаясь на ее волнение и
счастие. Княгиня улыбалась тому, как огромно и значительно кажется ей, бедняжке, то, что происходит теперь в ее душе.
Вся душа его была переполнена воспоминанием о Кити, и в
глазах его светилась улыбка торжества и
счастия.