Неточные совпадения
Бог осуществляет Себя как Бог в своей
энергии или
энергиях, учение же об Его ουσία характеризуется чертами отрицательного богословия, ибо ουσία
остается вполне недоступна, трансцендентна для тварей, не только для человека, но и для ангелов.
«Сефиры (
энергии Божества, лучи его) никогда не могут понять бесконечного Эн-соф, которое является самым источником всех форм и которое в этом качестве само не имеет никаких: иначе сказать, тогда как каждая из сефир имеет хорошо известное имя, оно одно его не имеет и не может иметь. Бог
остается всегда существом несказанным, непонятным, бесконечным, находящимся выше всех миров, раскрывающих Его присутствие, даже выше мира эманации».
Вот важнейшее место, сюда относящееся: «если душа благодаря ускоренному уходу освобождается от тела, то она ни в каком отношении не терпит ущерба и познала природу зла с тем, чтобы открылись заключенные в ней силы и обнаружились
энергии творчества, которые
оставались бы втуне при спокойном пребывании в бестелесном, ибо никогда не могли бы перейти в действие, и от души
осталось бы скрытым, что она имеет» (Enn. IV, Lib. VIII, cap. 5).], а в неблагоприятном душа загрязняется и, для того чтобы освободиться от телесных оков, должна подвергнуться очистительному процессу, которым является многократное перевоплощение в различные тела.
Неточные совпадения
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною
энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он
остался в Петербурге.
«
Энергия необходима, — говаривал он тогда, — l’energie est la première qualite d’un homme d’ètat»; [
Энергия — первейшее качество государственного человека (фр.).] а со всем тем он обыкновенно
оставался в дураках и всякий несколько опытный чиновник садился на него верхом.
Они разговорились принужденным разговором чужих людей. Надежде Васильевне было вдвойне тяжело
оставаться свидетельницей этой натянутой беседы: одного она слишком любила, а другого жалела. У нее готовы были навернуться слезы на глазах при одной мысли, что еще так недавно эти люди были полны жизни и
энергии.
Святость
остается для русского человека трансцендентным началом, она не становится его внутренней
энергией.
К Ечкину старик понемногу привык, даже больше — он начал уважать в нем его удивительный ум и еще более удивительную
энергию. Таким людям и на свете жить. Только в глубине души все-таки
оставалось какое-то органическое недоверие именно к «жиду», и с этим Тарас Семеныч никак не мог совладеть. Будь Ечкин кровный русак, совсем бы другое дело.