Неточные совпадения
Мы можем определить поэтому религиозную функцию как
отношение человека к
богу.
Таким образом, буддизм есть атеизм не в том смысле, чтобы он отрицал
бога, т. е. предмет религиозного
отношения, но только в том, что он ничто, и privativum, делает
богом.
Герои веры, религиозные подвижники и святые, обладали различными познавательными способностями, иногда же и со всем не были одарены в этом
отношении, и, однако, это не мешало их чистому сердцу зреть
Бога, ибо путь веры, религиозного ведения, лежит поверх пути знания [Вот какими чертами описывается религиозное ведение у одного из светильников веры.
Но что получается, если перевернуть
отношение между религией и моралью вверх ногами и провозгласить, что Добро (в этическом смысле) и есть
Бог, иначе говоря, что религия исчерпывается этикой?
Всякая религия догматична, она устансвляет
отношение не к Божеству вообще, но к определенному, имеющему свое «имя»
Богу.
И
Бог у Аристотеля есть только философская идея, постулат Божества, «доказательство бытия Божия», вне всякого личного к Нему
отношения.
Мысль рождается не из пустоты самопорождения, ибо человек не
Бог и ничего сотворить не может, она рефлектируется из массы переживаний, из опыта, который есть отнюдь не свободно полагаемый, но принудительно данный объект мысли [Эту мысль С. Н. Булгаков впоследствии развил в своей работе «Трагедия философии» (1920–1921), о которой писал в предисловии: «Внутренняя тема ее — общая и с более ранними моими работами (в частности, «Свет невечерний») — о природе
отношений между философией и религией, или о религиозно-интуитивных отношенях между философией и религией, или о религиозно-интуитивных основах всякого философствования.
Ибо если ты станешь мыслить его как
Бога или ум, то оно больше; если ты в своем мышлении приводишь его к единству, оно и в этом
отношении более; оно более едино (το ένικώτερον), в
отношении к твоему мышлению, чем ты можешь представлять себе самого
Бога, ибо оно само по себе без всякой акциденции [Акциденция (от лат. accidentia — случай) — нечто случайное, несущественное (свойство, признак и т. п.).] (συμβεβηκότος).
Вещи познаются или по их собственной природе, или по взаимным
отношениям их между собою; к
Богу же ничто из этого неприменимо.
В учении Оригена идеям отрицательного богословия принадлежит свое определенное место, причем нельзя не видеть близости его в этом
отношении к Плотину. В книге первой сочинения «О началах», содержащей общее учение о
Боге, резко утверждается Его трансцендентность и непостижимость. «Опровергши, по возможности, всякую мысль о телесности
Бога, мы утверждаем, сообразно с истиной, что
Бог непостижим (mcompehensibilis) и неоценим (inaestimabilis).
Евномий не согласился, однако, с толкованием отрицательных имен Божиих у св. Василия В. и, не без некоторого основания, возражал: «Я не знаю, как чрез отрицание того, что не свойственно
Богу, Он будет превосходить творения!.. Всякому разумному существу должно быть ясно, что одно существо не может превосходить другое тем, чего оно не имеет» [Несмелов, 135.]. Вопрос о значении отрицательного богословия в его
отношении к положительному так и остался у св. Василия мало разъясненным.
Все существующее называется мыслимым (νοούμενα), ибо имеет принципы для своего объяснения,
Бог же зовется не мыслимым (ου νοούμενος), но лишь веруют в него на основании (εκ) мыслимого; поэтому ничто из того, что мыслится, не может ни в каком
отношении идти в Сравнение с Ним» [Migne, 90, col. 1084 ά, β, δ, ή (Capita ducenta ad theologiam Deique Filii in carne dispensationem spectantia). ά.
«Тот, кто мудро познал, как надо любить (έ ρφν)
Бога, который превыше слова и знания и всяческого
отношения в каком бы то ни было смысле и свободен от природы (έζηρμένου και φύσεως), кто оставит все чувственное и мыслимое, всякое время и вечность (αιώνα) и место, и вполне освободится наконец от всякой действенности (ενεργείας), возбуждаемой чувствами, или словом, или умом, тот достигнет несказанным и непостижимым образом божественной сладости, превосходящей слово и ум; этот путь и слово ведомы только подающему таковую благодать
Богу и удостоившимся ее получить от
Бога, здесь не привносится ничего природного или книжного, раз уже все, что может быть сказано или познано, совершенно преодолено и покрыто молчанием» [Migne, 91. col. 1153 (Ambiguorum liber), ό δε θεός απλώς και αορίστως υπέρ πάντα τα οντά εστί, τα περιέχοντα τε καί περιεχόμενα… αρά σωφρόνως ό διαγνούς πώς έρ^ν του θεού δει, του υπέρ λόγον καί γνώσιν και πάσης απλώς της οιασδήποτε παντάπασι σχέσεως, έζηρημένου και φύσεως, πάντα τα αίσθητά καί νοητά καί πάντα χρόνον και αιώνα καί τόπον ασχέτως παρελεύσεται καί πάσης τελευταϊον όλης της Kai αϊσθησιν και λόγον καί νουν ενεργείας εαυτόν ύπερφυώς απογυμνώσας ά'ρ'ρήτως τε καί αγνώστως της υπέρ λόγον καί νουν θείας τερπνότητος έπιτεύξεται, καθ' δν οϊδε τρόπον τε καί λόγον ό την τοιαύτην δωρούμενος χάριν θεός καί οίταύτην παρά θεοΰ λαβείν αξιωθέντες, οϋκετ ουδέν φυσικόν ή γραπτόν έαυτφ συνεπικομιζόμενος, πάντων αύτφ των λεχθήναι ή γνωσθήναι δυναμένων παντελώς ύπερβαθέντων καί κατασιγασθέντων.].
Также некоторое, что о
Боге говорится утвердительно, имеет значение превосходного отрицания, как, напр., говоря о мраке в
отношении к
Богу, мы разумеем не мрак, но то, что не есть свет, а выше света; и, говоря о свете, разумеем то, что не есть мрак» (9).
Поэтому должно думать, что каждое в отдельности из того, что говорится о
Боге, означает не то, что Он есть по существу, но показывает или то, что Он не есть, или некоторое
отношение к чему-либо из того, что Ему противопоставляется, или что-либо из сопровождающих Его природу или деятельность» (27–28).
А в
отношении сущности тот же самый
Бог недоступен общению (αμέθεκτον)?
M., 1885, стр.138.] считает понятие Эн-соф соответствующим трансцендентному понятию божества: «каббалистический
Бог есть всецело Deus abstractus [
Бог абстрактный (лат.).], не имеющий никакого определенного предиката и не вступающий ни в какие
отношения во вне — не только с людьми, но и с высшими бестелесными тварями» (39).
«Если я размышляю, что есть
Бог, то говорю: Он есть единое, а по
отношению к твари вечное Ничто.
И, однако, в то же время нельзя сказать, что
Бог есть причина мира, ибо это значило бы превратить абсолютное в относительное, поставив трансцендентное в имманентно-непрерывный ряд причин и следствий, истолковать
отношения между
Богом и миром в смысле причинной, механической зависимости, в силу которой каждое последующее с необходимостью вытекает из предыдущего.
Другими словами,
Бог как Абсолютное совершенно свободен от мира, или «премирен», им ни в какой степени не обусловливается и в нем не нуждается [
Отношение между тварью и Абсолютным может быть помощью математического символа бесконечности оо выражено так: оо + любая конечная величина или тварь = оо, следовательно, тварь для бесконечности, в сравнении с бесконечностью = 0, оставаясь для себя величиной.
Все эти четыре вида природы суть лишь разные аспекты, моменты или положения единой природы: все есть одно, и все есть
Бог; поэтому метафизика Эриугены принципиально сближается с учением Плотина об
отношении Единого и мира.
Однако это
отношение между
Богом и природой образует лишь вторую часть проблемы, в первой же ее части и Беме, и Эккегарт одинаково исходят из того же недифференцированного и бескачественного Ничто, в котором образуется все.
Особенно темным является вопрос об
отношении вечности к времени, к чему постоянно возвращается Беме [«
Бог стоит во времени, а время в
Боге, одно не есть другое, но выходит из единого вечного первоисточника» (IV, 295, 14).
Августина, именно о том, что делал
Бог до творения мира, тем самым расширяется в более общий вопрос об
отношении Творца к творению или о реальном присутствии Его во времени, о самоуничижении Тчорца чрез вхождение во временность и как бы совлечение с себя вечности.
И нужно не обинуясь сказать, что в этом
отношении политеизм стоит ближе к христианству, нежели механистический рационализм и материализм: πάντα πλήρη θεών [Все полно
богов (греч.) — изречение Фалеса Милетского в передаче Аристотеля (О душе, А.5.4 Па 7).
Иипонского, о человеке в его
отношении к
Богу, отд. II, гл.1, стр.99-100.
Гиппонского, о человеке в его
отношении к
Богу.
Различие на полы создано только на основании предведения греха:
Бог, «предуразумевая силою предведения, к чему склонно движение произвола по самоуправству и самовластию (поелику знал будущее), изобретает для образа различие мужеского и женского пола, которое не имеет никакого
отношения к божественному первообразу, но, как сказано, присвоено естеству бессловесному».
Гиппонского, о человеке в
отношении к
Богу.
Свободе ангелов было предоставлено самоопределиться в
отношении к
Богу, причем промежуточное состояние неверия или неведения было для столь совершенных существ духовных вообще исключено: ангелы непосредственно знают
Бога, им предоставлено лишь любить Его или Ему завидовать, искать же
Бога свойственно только человеку.
Человек получил все основные самоопределения своего существа: в
отношении к миру, к
Богу, к своей свободе и к своему собственному двуполому существу.
Трансцендентный
Бог по
отношению к избранному народу проявляет себя как законодатель.
Насколько нельзя допустить в вечности или абсолютном какого бы то ни было процесса, протекающего во времени, нового становления и возникновения, настолько же невозможно говорить и о теогоническом процессе, ибо в
Боге все предвечно сверх — есть, и в
отношении к твари и для твари возможна лишь теофания.
Христианство вполне удерживает серьезный и трагический характер, свойственный вообще религии, и даже больше, чем всякая другая религия, дает оно почувствовать горечь мира, вселяет в
отношении к нему известную безочарованность, а вместе и заставляет ощутить степень удаления человека от
Бога.
Неточные совпадения
У всех было то же
отношение к его предположениям, и потому он теперь уже не сердился, но огорчался и чувствовал себя еще более возбужденным для борьбы с этою какою-то стихийною силой, которую он иначе не умел назвать, как «что
Бог даст», и которая постоянно противопоставлялась ему.
Собакевич отвечал, что Чичиков, по его мнению, человек хороший, а что крестьян он ему продал на выбор и народ во всех
отношениях живой; но что он не ручается за то, что случится вперед, что если они попримрут во время трудностей переселения в дороге, то не его вина, и в том властен
Бог, а горячек и разных смертоносных болезней есть на свете немало, и бывают примеры, что вымирают-де целые деревни.
Ее не теребил страх; она знала, что ничего худого с ним не случится. В этом
отношении Ассоль была все еще той маленькой девочкой, которая молилась по-своему, дружелюбно лепеча утром: «Здравствуй,
бог!» а вечером: «Прощай,
бог!»
«Интересно: как она встретится с Макаровым? И — поймет ли, что я уже изведал тайну
отношений мужчины и женщины? А если догадается — повысит ли это меня в ее глазах? Дронов говорил, что девушки и женщины безошибочно по каким-то признакам отличают юношу, потерявшего невинность. Мать сказала о Макарове: по глазам видно — это юноша развратный. Мать все чаще начинает свои сухие фразы именем
бога, хотя богомольна только из приличия».
В религиозном
отношении он был также типичным крестьянином: никогда не думал о метафизических вопросах, о начале всех начал, о загробной жизни.
Бог был для него, как и для Араго, гипотезой, в которой он до сих пор не встречал надобности. Ему никакого дела не было до того, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, который так казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как и творение в 6 дней.