Неточные совпадения
Ведь даже научная, а уж тем более философская
истина не открывается
людям, чуждым умственной жизни, равным образом и художественное творчество недоступно
людям, лишенным эстетического восприятия.
В наш век трудно уверить
людей, что вера есть чуждый своеволия, субъективизма и каприза путь искания религиозной
истины, причем добытое на этом пути имеет за собой всю принудительность объективной
истины, требующей самоотверженного себе служения.
И, конечно, это возможно только потому, что ей в совершенно исключительной степени присуще качество объективности: сама суровая и величественная
истина глядит через нее своим вечным, недвижным оком на
человека.
Нельзя обладать
истиной индивидуально: разумеется, фактически она может быть в тот или иной момент доступна лишь ограниченному числу лиц или даже единичному
человеку, но и он, этот единственный, имеет
истину не как свою, но как всеобщую, к которой он лишь содеялся причастен.
И если индивидуальная
истина есть вообще contradictio in adjecto даже в области познания, то уж тем более в области религии, где каждый отдельный индивид перед лицом Бога ощущает себя как
человек или как человечество.
Интеллектуалистически истолковывая религию, Гегель берет ее лишь как вид мышления, как плохое, недостаточное философствование, и в этом качестве, конечно, отводит ей низшее место за то, что она сознает
истину лишь в виде «представления», т. е. дуалистического противопоставления субъекта и объекта,
человека и божества.
Если философии доступна только истинность, а не сама
Истина, открывающаяся
человеку в символах религии, то и путь ее есть постоянное постигание, без окончательного постижения, — «ewige Aufgabe».
То, что
человек ведает как религиозный догмат, он хочет познать и как философскую, теоретическую
истину, подобно тому как скульптор ищет того же самого в мраморном изваянии.
Истины религии, открывающиеся и укореняющиеся в детски верующем сознании непосредственным и в этом смысле чудесным путем, изживаются затем
человеком и в его собственной человеческой стихии, в его имманентном самосознании, перерождая и оплодотворяя его [Гартман, среди новейших философов Германии обнаруживающий наибольшее понимание религиозно-философских вопросов, так определяет взаимоотношение между общей философией и религиозной философией: «Религиозная метафизика отличается от теоретической метафизики тем, что она извлекает выводы из постулатов религиозного сознания и развивает необходимые метафизические предпосылки религиозного сознания из отношения, заложенного в религиозной психологии, тогда как теоретическая метафизика идет путем научной индукции.
Но обнять мыслью столь великий предмет совершенно не имеют ни сил, ни средств не только
люди оцепеневшие и преклоненные долу, но даже весьма возвышенные и боголюбивые, равно как и всякое рожденное естество, для которого этот мрак — эта грубая плоть служит препятствием к уразумению
истины.
Здесь тайна Промысла: не всем
людям открыта в этой жизни
истина христианства.
Факт культа, как и искусства, наглядно свидетельствует о той
истине, что не о хлебе едином живет
человек, что он не есть economic man, меряющий мир меркантильным аршином, но способен к бескорыстию и вдохновению.
«Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святой да освящается еще. Се гряду скоро, и возмездие мое со мною, чтобы воздать каждому по делам его». И он постоянно читал эту таинственную книгу и всякую минуту ждал «грядущего», который не только воздаст каждому по делам его, но и откроет всю божескую
истину людям.
А между тем учение это в его истинном значении было не только ясно выражено в тех, признаваемых церквами божественным откровением, книгах евангелия, которое было нераздельно с извращенным учением, но учение это было до такой степени свойственно, родственно душам человеческим, что, несмотря на всё загромождение и извращение учения ложными догматами, наиболее чуткие к
истине люди всё чаще и чаще воспринимали учение в его истинном значении и всё яснее и яснее видели противоречие устройства мира с истинным христианским учением.
Неточные совпадения
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю
истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души
человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Правдин. Вы говорите
истину. Прямое достоинство в
человеке есть душа…
Им неизвестна еще была
истина, что
человек не одной кашей живет, и поэтому они думали, что если желудки их полны, то это значит, что и сами они вполне благополучны.
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик,
человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни
истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
Его поразила сначала мысль о том, что постижение божественных
истин не дано
человеку, но дано совокупности
людей, соединенных любовью, — Церкви.