Неточные совпадения
Ведь философствует-то
человек в онтологической его полноте, а не фантастический «трансцендентальный субъект», который есть только регулятивная
идея, разрез сознания, методологическая фикция, хотя, может быть, и плодотворная.
«Законы природы»,
идея о все общей мировой детерминированности, о каком-то perpetuum mobile [Вечный двигатель (лат.).] есть необходимое вспомогательное орудие познания, его прагматические костыли, опираясь на них
человек расширяет свою мощь и положительную свободу.
На этом же смешении
идей и понятий всецело основан и следующий аргумент Аристотеля, будто бы согласно теории
идей для каждой вещи должно существовать несколько и даже много
идей, напр., для
человека — животное, двуногое,
человек и под.
Высшие и общие
идеи, как добро и красота, прямо отражают умный свет, напротив,
идеи, относящиеся к бытию конкретному:
человек, животное, стол, — лишь во все более слабых отсветах.
В красоте природы, как в созданиях искусства, ощущается частичное или предварительное преображение мира, явление его в Софии, и красота эта своим эросом поднимает
человека в мир вечных образов
идей, трепетные кони возносят верного возницу к животворящему солнцу, по незабвенному образу платоновского «Федра».
Эти-то платоновские идеи-качества ведомы и мифологическому сознанию народа и отразились в его сагах, сказках, фольклоре: отсюда происходят чары, заклинания, наговоры, отсюда тотемы [Тотем — класс (а не особь) объектов или явлений природы, которому первобытная социальная группа
людей, род, племя, иногда отдельный
человек оказывают специальное поклонение, с которым считают себя родственно связанными и по имени которого себя называют.
Идея о
человеке как микрокосме, столь многократно высказывавшаяся в философской и мистической литературе старого и нового времени [Учение о «микрокосме» встречается в сохранившихся астрологических книгах у Манилия и у Фирмика, а равно и в герметических книгах, оно же содержится и в главном сочинении по египетской астрологии Нехепсо и Петози-риса (Dieterich Eine Mithrasliturgie, 55).
Это превращение мужского начала в женское так болезненно, что, если бы
люди могли составить себе об этом
идею, они поняли бы, что с этим не сравнится никакая физическая боль».].
Этим объясняется ограниченность и бесплодие методизма в творчестве, поскольку он стремится заменить вдохновение ремесленничеством (Сальери против Моцарта) и точным методом. Творческие, плодотворные
идеи родятся, интуитивно вспыхивают в душе («яблоко» Ньютона!), метод же есть средство развернуть, использовать обретенное; но он не подменяет
человека гомункулом.
Человек не мог быть сразу создан как завершенное существо, в котором бы образ и подобие,
идея и действительность, соответствовали друг другу, потому что тогда он был бы Богом, и не по благодати и уподоблению, а по естеству.
Как все животное,
человек мог и должен был в себе найти
идеи или имена всех животных и тем познать себя как живое средоточие животного мира, печальника всего живого.
Идея этого животного также входит в полноту всеживотного и постольку соприсуща и
человеку.
Как часть софийного всеорганизма космоса,
человек есть «умный» луч Софии, имеет определенную природу, его
идея есть та призма, чрез которую для него преломляется мир.
В меру того, насколько сам
человек положил основу своему бытию, осуществил в себе подобие Божие, выявил умопостигаемый лик свой, познал в себе божественную свою
идею, настолько он имеет силы жизни и роста в Царствии Христовом.
Таким образом, федоровский «проект», понятый даже в самом широком и неопределенном смысле как общая
идея участия
человека в воскресении мертвых, сохраняет основные свои особенности, отличается экономизмом и магизмом.
Неточные совпадения
— Другая
идея вот: мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь; во-первых, потому, что слушать менее утомительно; во-вторых, нельзя проговориться; в-третьих, можно узнать чужую тайну; в-четвертых, потому, что такие умные
люди, как вы, лучше любят слушателей, чем рассказчиков. Теперь к делу: что вам сказала княгиня Лиговская обо мне?
Зло порождает зло; первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого;
идея зла не может войти в голову
человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности:
идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше
идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как
человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.
Писец оглядел его, впрочем без всякого любопытства. Это был какой-то особенно взъерошенный
человек с неподвижною
идеей во взгляде.
Я просто-запросто намекнул, что «необыкновенный»
человек имеет право… то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть… через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его
идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует.
Он издавна привык думать, что
идея — это форма организации фактов, результат механической деятельности разума, и уверен был, что основное человеческое коренится в таинственном качестве, которое создает исключительно одаренных
людей, каноника Джонатана Свифта, лорда Байрона, князя Кропоткина и других этого рода.