Неточные совпадения
Теософия притязает (
в более откровенных своих признаниях) быть заменой религии, гностическим ее суррогатом, и
в таком случае она превращается
в вульгарную псевдонаучную
мифологию.
На первое место здесь следует поставить иконографию; помимо религиозного значения иконы, как таковой, этого мифа-вещи,
в которой эмпирическая вещность таинственно соединяется с трансцендентной сущностью, она всегда имеет вполне определенное содержание, это есть
мифология в красках, камне или мраморе.
Если иметь
в виду эту аксиоматическую или мифическую основу философствования, то философию можно назвать критической или идеологической
мифологией, и излагать историю философии надо не как историю саморазвития понятия (по Гегелю), но как историю религиозного самосознания, поскольку оно отражается
в критической идеологии.
Акты Константинопольского собора 1351 г. против Варлаама и Акиндина см.
в книге: Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и
мифологии.
В своем ничто он захотел видеть божественное все, и принужден замкнуться
в царстве Гадеса [Гадес (или Аид) —
в греч.
мифологии владыка царства мертвых, а также само царство.], населенном призраками и тенями, как
в чертогах светлого бога.
Тот же вопрос о творении — о теогоническом и теофаническом его смысле — подвергает глубокому философскому исследованию Шеллинг
в последней своей системе (
в «Философии
мифологии» и «Философии откровения»).
Посвященные
в мистерии узнавали, что боги Олимпа невечны (Шеллинг), как и германцы прозревали «гибель богов» и пожар Валгаллы [Жилище верховного бога скандинавской
мифологии Одина.].
Он развивает эту основную идею
в своей «Философии
мифологии» и затем «Философии откровения» со всем своим огромным талантом и исключительной проницательностью.
Однако эта идея, применяемая им к разрешению и частных вопросов, только по видимости имеет эмпирическое происхождение, опираясь на огромный материал сравнительной
мифологии, на самом же деле коренится
в уже известной нам христологии Шеллинга и потому должна разделить общую с нею судьбу.
«
В язычестве посредствующая личность (Шеллинг разумеет вторую потенцию, соответствующую
в его метафизике Второй Ипостаси) действовала только как природная сила (Potenz), но, так как истинный сын, подлинный Христос, присутствует и
в ней, то Христос был уже
в мифологии, хотя
в то же время и не как Христос.
Шеллинг [«К числу вопросов, на которые должна ответить теория
мифологии, принадлежит и такой: откуда
в мифологии различение мужских и женских божеств?
Неточные совпадения
Одним словом, он основательно изучил
мифологию и хотя любил прикидываться благочестивым, но,
в сущности, был злейший идолопоклонник.
Он прочел все, что было написано во Франции замечательного по части философии и красноречия
в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания
в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания
в истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог
в разговоре прилично умолчать или сказать несколько общих фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
Эта власть замкнутостью и полнотой равнялась власти Орфея [Орфей —
в древнегреческой
мифологии — певец, пение которого очаровывало не только людей, но и диких зверей, деревья, скалы, реки.].
— Вон куда —
в мифологию метнул! — промолвил Базаров. — Сейчас видно, что
в свое время сильный был латинист! Ведь ты, помнится, серебряной медали за сочинение удостоился, а?
— Я полагаю, пора путешественникам
в объятия к Морфею, [Морфей — бог сна
в античной
мифологии.] — заметил Василий Иванович.