Неточные совпадения
Театр имени покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при постановке
пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами, выбросил движущуюся разных цветов электрическую вывеску, возвещавшую пьесу писателя Эрендорга «Куриный дох» в постановке ученика Мейерхольда, заслуженного режиссера республики Кухтермана.
Один из этой группы юристов, Шацкий, открыл типографию во флигеле во дворе
Пушкинского театра, где много лет печатался журнал «Будильник». Иогихес сделался юрисконсультом Малкиеля, который во время русско-турецкой войны был поставщиком обуви на Задунайскую армию, нажил миллионы и «зашуровал» на всю Москву. Он и купил сразу два дома-дворца на Тверской.
По другую сторону Тверской стоял за решеткой пустовавший огромный дом, выстроенный еще при Екатерине II вельможей Прозоровским и в сороковых годах очутившийся в руках богатого помещика Гурьева, который его окончательно забросил. Дом стоял с выбитыми окнами и провалившейся крышей. Впоследствии, в восьмидесятых годах, в этом доме был «
Пушкинский театр» Бренко.
Неточные совпадения
В буфете
театра Корша я увидел Пятницкого, который с молодым Гамбринусом пил пиво, и тут при первом взгляде на новоиспеченного редактора вспомнились мне
пушкинские строки, а на другой день я полюбопытствовал посмотреть и открытый им «васисдас», в котором я и прочитал рассказ о немце и щенке в отделе хозяйственных сведений.
Половину первой страницы заняли объявления
театров: «Частный оперный
театр» в доме Лианозова, в Газетном переулке; «Новый
театр Корша»; «Общедоступный
театр Щербинского», носивший название
Пушкинского, в доме барона Гинзбурга на Тверской; «
Театр русской комической оперы и оперетки» Сетова в доме Бронникова, на Театральной площади.
И вот огромная, интересная газета вышла 28 апреля 1899 года, когда кипела подготовка к
Пушкинским торжествам в Москве, где уже с 26 апреля начались в Малом
театре пушкинские спектакли и заседания в ученых обществах.
Так создался
театр, который печать величала «
Пушкинским», а вся Москва и вся провинция называла «
Театром Бренко».
Вообще же, насколько я мог в несколько бесед (за ноябрь и декабрь того сезона) ознакомиться с литературными вкусами и оценками А. И., он ценил и талант и творчество как человек
пушкинской эпохи, разделял и слабость людей его эпохи к Гоголю, забывая о его"Переписке", и я хорошо помню спор, вышедший у меня на одной из сред не с ним, а с Е.И.Рагозиным по поводу какой-то пьесы, которую тогда давали на одном из жанровых
театров Парижа.