Неточные совпадения
Те, кто слушал мои лекции и читал потом их в «Отечественных записках», припомнят, что
автор «Ругонов» сообщил мне сам все те сведения о своей судьбе, какие я ввел в лекцию об его
личности и характере.
Я воспользовался первой маленькой паузой, чтобы задать тот чисто литературный вопрос, с каким ехал еще из Москвы. В романе «Страница романа», как читатель припомнит, кроме длиннот и повторений в описаниях Парижа, есть еще одна странная черта для такого даровитого и сильного писателя, как Золя. Это
личность доктора Деберля. В начале вы думаете, что
автор сделает из него если не тип, то своеобразный характер. Но ожидание не оправдывается. Я и указал на такое противоречие самому Золя.
Чванный, благосклонный тон предисловий, изобилие примечаний от переводчика, мешающих мне сосредоточиться, знаки вопроса и sic [Так (лат.).] в скобках, разбросанные щедрым переводчиком по всей статье или книге, представляются мне покушением и на
личность автора, и на мою читательскую самостоятельность.
Он думал, что злость, напрягая и изощряя ум самого пошлого человека, может открыть в сочинении такие недостатки, которые ускользали не только от пристрастных друзей, но и от людей, равнодушных к
личности автора, хотя бы они были очень умны и образованны.
Неточные совпадения
С другой стороны — навязывать
автору свой собственный образ мыслей тоже не нужно, да и неудобно (разве при такой отваге, какую выказал критик «Атенея», г. Н. П. Некрасов, из Москвы): теперь уже для всякого читателя ясно, что Островский не обскурант, не проповедник плетки как основания семейной нравственности, не поборник гнусной морали, предписывающей терпение без конца и отречение от прав собственной
личности, — равно как и не слепой, ожесточенный пасквилянт, старающийся во что бы то ни стало выставить на позор грязные пятна русской жизни.
Да тут же еще, кстати, хотели видеть со стороны
автора навязывание какого-то великодушия Торцову и как будто искусственное облагороживанье его
личности.
В книжке Марка Вовчка шесть рассказов, и каждый из них представляет нам женские типы из простонародья. Рядом с женскими лицами рисуются, большею частью несколько в тени, мужские
личности. Это обстоятельство ближайшим образом объясняется, конечно, тем, что
автор рассказов Марка Вовчка — женщина. Но мы увидим, что выбор женских лиц для этих рассказов оправдывается и самою сущностью дела. Возьмем прежде всего рассказ «Маша», в котором это выказывается с особенной ясностью.
Прежде всего накинулись на самого
автора, на его
личность, одни с пренебрежительным сожалением «к его тупоумию, недальновидности и несообразительности», другие просто со слюною бешеной собаки, но это уже был крик нестерпимой боли, это были вопли Ситниковых и Кукшиных, которые почувствовали на себе рубцы бичующей правды. Критики этого направления провозгласили, что с этого времени и все прочие произведения Тургенева должны считаться ничего не стоящими.
Священные книги суть прежде всего просто человеческие книги, носящие на себе печать
личности своего
автора и его эпохи; эти черты и распознает историческая наука.