Неточные совпадения
Но я уже был знаком с
издателями"Русского вестника"Катковым и Леонтьевым. Не могу теперь безошибочно сказать — в эту ли поездку я являлся в редакцию с рекомендательным письмом к Каткову от Дружинина или раньше; но я знаю, что это было зимой и рукопись, привезенная мною, — одно из писем, написанных пред отъездом из Дерпта;
стало, я мог ее возить только в 1861 году.
Эта рецензия появилась под каким-то псевдонимом. Я узнал от одного приятеля сыновей Краевского (тогда еще
издателя"Отечественных записок"), что за псевдонимом этим скрывается Н.Д.Хвощинская (В.Крестовский-псевдоним). Я написал ей письмо, и у нас завязалась переписка, еще до личного знакомства в Петербурге, когда я уже сделался редактором-издателем"Библиотеки"и она
стала моей сотрудницей.
Меня
стали уговаривать Писемский и некоторые сотрудники, а
издатель усиленно предлагал мне журнал на самых необременительных, как он уверял, условиях.
Издатель предложил: до осени платить мне ежемесячно определенную сумму.
Стало быть, я не обязан был сейчас же выкладывать капитал. И по типографии я мог сразу пользоваться кредитом. А со второго года издания я обязан был выплачивать род аренды на известный срок. В случае нарушения с моей стороны контракта я должен был заплатить неустойку в десять тысяч рублей.
Национальная самовлюбленность французов достигла тогда"белого каления". Даже эмиграция, в лице"поэта-солнца" — Виктора Гюго, воспела величие Парижа. В его
статье (за которую ему заплатил десять тысяч франков
издатель выставочного"Путеводителя") Париж назван был ни больше ни меньше как"город-свет"–"ville-lumiere".
В моей
статье я упоминал об
издателях научных и философских книг того направления, которое считали"нигилистическим", называл и Ковалевского. И Дарвину захотелось подшутить над ним на эту тему.
Михаил Иванович в это время уже сделал себе имя"по исторической части"и был уже издатель-редактор"Русской старины". Он тоже считал себя прекрасным чтецом и даже участвовал в спектаклях. С Аристовым они наружно ладили, но между ними был всегда тайный антагонизм. Семевский умел первенствовать, и на него косились многие члены комитета и, когда я поступил в него, то под шумок
стали мне жаловаться на него.
Из той же полосы моей писательской жизни, немного позднее (когда я уже
стал издателем-редактором «Библиотеки для чтения»), всплывает в моей памяти фигура юного сотрудника, который исключительно работал тогда у меня как переводчик.
Неточные совпадения
Выслушав показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что ежели однажды допущено, чтобы в Глупове был городничий, имеющий вместо головы простую укладку, то,
стало быть, это так и следует. Поэтому он решился выжидать, но в то же время послал к Винтергальтеру понудительную телеграмму [Изумительно!! — Прим.
издателя.] и, заперев градоначальниково тело на ключ, устремил всю свою деятельность на успокоение общественного мнения.
Речь шла только о том, имел или не имел по закону
издатель право напечатать
статью фельетониста, и какое он совершил преступление, напечатав ее, — диффамацию или клевету, и как диффамация включает в себе клевету или клевета диффамацию, и еще что-то мало понятное для простых людей о разных
статьях и решениях какого-то общего департамента.
Многое, что прежде считалось позволительным,
стало казаться возмущающим, революционным, подкапывающим все основы государства; литераторов и
издателей призывали и делали им внушения.
Живин, например, с первого года выписывал «Отечественные Записки» [«Отечественные записки» — ежемесячный литературно-политический журнал прогрессивного направления; с 1839 по 1867 год его редактором-издателем был А.А.Краевский.], читал их с начала до конца, знал почти наизусть все
статьи Белинского; а Кергель, воспитывавшийся в корпусе, был более наклонен к тогдашней «Библиотеке для чтения» и «Северной Пчеле» [«Северная пчела» — реакционная политическая и литературная газета, с 1825 года издававшаяся Ф.В.Булгариным и Н.И.Гречем.].
— Конечно, не французские, — отвечал тот, — но я хочу этим сказать, что хорошей газеты у нас нет ни одной: один
издатель похож на лавочника, который сидит с своими молодцами и торгует… Другой, как флюгер,
становится под ветер и каждый год меняет свое направление… Третий — какой-то поп… Четвертый в шовинизм ударился, — словом, настоящей, честной газеты нет!