Его европеизм, его западничество проявлялись в этой баденской обстановке гораздо ярче и как бы бесповоротнее. Трудно было бы и представить себе, что он с душевной отрадой вернется когда-либо в свое Спасское-Лутовиново, а, напротив, казалось, что этот благообразный русский джентльмен, уже"повитый"славой (хотя и в временных"контрах"с русской критикой и публикой), кончит"дни живота своего", как те
русские баре, которые тогда начали строить себе виллы, чтобы в Бадене и доживать свой век.
Неточные совпадения
Прежде всего, конечно, Михаил Семенович Щепкин. Я видал его позднее всего только в двух пьесах: в «Свадьбе Кречинского» (роль Муромцева) и в пьесе, переделанной из комедии Ожье «Зять
господина Пуарье» под
русским ее заглавием: «Тесть любит честь — зять любит взять».
И в Казани и в Дерпте состоял при мне все тот же крепостной служитель, Михаил Мемнонов, который в Дерпте находил свою материальную жизнь лучше, чем мы, его
господа, ходил кормиться к
русскому портному по фамилии Петух и ел куда вкуснее и свежее, чем мы.
Повторяю: такого
русского барина-интеллигента, с таким словесным дилетантством высшего пошиба, с таким обширным запасом чтений, воспоминаний, подготовки, при постоянном подъеме пестрой и своеобразной диалектики — я не знавал ни в людях его поколения, ни в дальнейших генерациях.
Мешала этому вся психическая организация этого
русского барина-гуманиста.
В Соллогубе остался и бурш, когда-то учившийся в Дерпте, член
русской корпорации. Сквозь его светскость чувствовался все-таки особого пошиба
барин, который и в петербургском монде в года молодости выделялся своим тоном и манерами, водился постоянно с писателями и, когда женился и зажил домом, собирал к себе пишущую братию.
Выйдя замуж за титулованного итальянского
барина, она долго еще жила, как говорится,"окруженная всеобщим уважением". Ее палаццо на Арно известно многим
русским, кто живал во Флоренции.
Я ему предложил записать свои парижские впечатления, и он выполнил эту работу бойко и занимательно.
Русских парижан он разделил на два лагеря:"елисеевцы", то есть
баре, селившиеся в Елисейских полях, и"латинцы", то есть молодежь и беднота Латинского квартала.
— А кто виноват? — подхватила она. — Вы… вы…
господа русские! Вы нас так балуете! Все говорите с нами по-французски.
Для тогдашнего своего возраста (ему шел 58-й год) он смотрел еще моложаво, хотя лицо, по своему окрашиванью и морщинам, не могло уже назваться молодым. Рост пониже среднего, некоторая полнота, без тучности, широкий склад, голова немного откинутая назад, седеющие недлинные волосы (раньше он отпускал их длиннее), бородка. Одет был в черное, без всякой особой элегантности, но как
русский барин-интеллигент.
С разными"
барами", какие и тогда водились в известном количестве, я почти что не встречался и не искал их. А
русских обывателей Латинской страны было мало, и они также мало интересного представляли собою. У Вырубова не было своего"кружка". Два-три корреспондента, несколько врачей и магистрантов, да и то разрозненно, — вот и все, что тогда можно было иметь. Ничего похожего на ту массу
русской молодежи — и эмигрантской и общей, какая завелась с конца 90-х годов и держится и посейчас.
Вообще таких
русских, которые сейчас бы кинулись к бывшему издателю «Колокола», почти что не было.
Баре из Елисейских полей не поехали бы к нему на поклон, молодежи было, как я уже говорил, очень мало, эмигрантов — несколько человек, да и то из таких, которые были уже с ним по Женеве, что называется, «в контрах».
Нет личности и фигуры в нелегальном мире
русской интеллигенции более яркой и даровитой, чем этот москвич 30-х годов, сочетавший в себе все самые выдающиеся свойства великорусской натуры, хотя он и был незаконное чадо от сожительства немки с
барином из рода Яковлевых, которые вместе с Шереметьевыми и Боборыкиными происходят от некоего Комбиллы, пришедшего"из Прусс"(то есть от балтийских славян) со своей дружиной в княжение Симеона Гордого.
Наконец толстый, послуживши Богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным
русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет.
— Вспомните, что
русский барин Герцен угрожал царю мужицким топором, а затем покаянно воскликнул по адресу царя: «Ты победил, Галилеянин!» Затем ему пришлось каяться в том, что первое покаяние его было преждевременно и наивно. Я утверждаю, что наивность — основное качество народничества; особенно ясно видишь это, когда народники проповедуют пугачевщину, мужицкий бунт.
Неточные совпадения
Довольно! Окончен с прошедшим расчет, // Окончен расчет с
господином! // Сбирается с силами
русский народ // И учится быть гражданином.
— Пришел я из Песочного… // Молюсь за Дему бедного, // За все страдное
русское // Крестьянство я молюсь! // Еще молюсь (не образу // Теперь Савелий кланялся), // Чтоб сердце гневной матери // Смягчил
Господь… Прости! —
— Я не имею удовольствия знать этого
господина Левина, — улыбаясь сказал Вронский, — но, вероятно, он никогда не видал тех машин, которые он осуждает. А если видел и испытывал, то кое-как, и не заграничную, а какую-нибудь
русскую. А какие же тут могут быть взгляды?
— Позор и срам! — отвечал полковник. — Одного боишься, — это встречаться с
Русскими за границей. Этот высокий
господин побранился с доктором, наговорил ему дерзости за то, что тот его не так лечит, и замахнулся палкой. Срам просто!
—
Господин этот
Русский и спрашивал про вас, — сказал обер-кельнер.