Неточные совпадения
„Неофитом науки“ я
почувствовал себя к переходу на второй курс самобытно, без всякого влияния кого-нибудь из старших товарищей или однокурсников. Самым дельным из них был мой школьный товарищ Лебедев, тот заслуженный профессор Петербургского университета, который обратился ко мне с очень милым и теплым письмом в день празднования моего юбилея в Союзе
писателей, 29 октября 1900 года. Он там остроумно говорит, как я, начав свое писательство еще в гимназии, изменил беллетристике, увлекшись ретортами и колбами.
Мне хотелось прожить весь этот сезон, до мая, в воздухе философского мышления, научных и литературных идей, в посещении музеев, театров, в слушании лекций в Сорбонне и College de France. Для восстановления моего душевного равновесия, для того, чтобы
почувствовать в себе опять
писателя, а не журналиста, попавшего в тиски, и нужна была именно такая программа этого полугодия.
Мне жутко было видеть в таком
писателе, как И.С., какую-то добровольную отчужденность от родины. Это не было настроение изгнанника, эмигранта, а скорее человека, который примостился к чужому гнезду, засел в немецком курорте (он жил в Бадене уже с 1863 года) и не
чувствует никакой особой тяги к «любезному отечеству».
Если б можно было для нас, бывавших у А.И., предвидеть, что смерть похитит его через какие-нибудь несколько недель, я первый стал бы чаще наводить его на целый ряд тем, где он развернулся бы"вовсю"и дал возможность воочию
чувствовать его удельный вес как человека,
писателя, мыслителя, политического деятеля.
И они, конечно, прекрасны, но в них есть однообразие; однако в этом винить автора нельзя, потому что это такой род литературы, в котором
писатель чувствует себя невольником слишком тесной и правильно ограниченной формы.
Неточные совпадения
Этот способ употребляем всеми более или менее культурными духовными
писателями, т. е. такими, которые
чувствуют для себя обязательными законы логики.
— Так. А весьма уважаемый наш
писатель Серафим Святогорец говорит: «Если не верить в существование демонов, то надобно всё священное писание и самую церковь отвергать, а за это в первое воскресенье великого поста полагается на подобных вольнодумцев анафема». Как же ты теперь
чувствуешь себя, еретик?
Ведь
писатель должен быть чутким человеком, впечатлительным, вообще особенным, а я
чувствовал себя самым заурядным, средним рабочим — и только.
Первый раз я это явление
почувствовал так: уже в конце раскопок я как-то поднялся наверх и встретил среди публики своего знакомого педагога —
писателя Е.М. Гаршина, брата Всеволода Гаршина. Он увидел меня и ужаснулся. Действительно, — обросший волосами, нечесаный и немытый больше недели, с облупившимся от жары загоревшим дочерна лицом я был страшен.
Он соответствует новой фазе нашей народной жизни, он давно требовал своего осуществления в литературе, около него вертелись наши лучшие
писатели; но они умели только понять его надобность и не могли уразуметь и
почувствовать его сущности; это сумел сделать Островский.