Неточные совпадения
Итоги
писателя — Опасность всяких мемуаров — Два примера: Руссо и Шатобриан — Главные две темы этих
воспоминаний: 1) жизнь и творчество русских
писателей, 2) судьбы нашей интеллигенции — Тенденциозность и свобода оценок — Другая половина моих итогов: книга «Столицы мира»
И какая, спрошу я, будет сладость для публики находить в
воспоминаниях старого
писателя все один и тот же «камертон», одно и то же окрашивание нравов, событий, людей и их произведений?
С Малым театром я не разрываю связи с той самой поры, но здесь я остановлюсь на артистах и артистках, из которых иные уже не участвуют в моих дальнейших
воспоминаниях, с тех пор как я сделался драматическим
писателем.
И все-таки за границей Тургенев и при семье Виардо, и с приятельскими связями с немецкими
писателями и художниками — жил одиноко. И около него не было и одной десятой той русской атмосферы, какая образовалась около него же в Париже к половине 70-х годов. Это достаточно теперь известно по переписке и
воспоминаниям того периода, вплоть-до его смерти в августе 1883 года.
Я не стану здесь рассказывать про то, чем тогда была Испания. Об этом я писал достаточно и в корреспонденциях, и в газетных очерках, и даже в журнальных статьях. Не следует в
воспоминаниях предаваться такому ретроспективному репортерству. Гораздо ценнее во всех смыслах освежение тех «пережитков», какие испытал в моем лице русский молодой
писатель, попавший в эту страну одним из первых в конце 60-х годов.
Это была не только у нас, но и во всей Европе совершенно исключительная душевная связь. Известно из
воспоминаний Герцена ("Былое и думы"), как зародилась эта дружба и через какие фазы она перешла. На Воробьевых горах произошла клятва во взаимной приязни двух юношей, почти еще отроков. Тогда уже в них обоих жили задатки будущих"свободолюбцев", намечена была их дальнейшая судьба общественных борцов, помимо их судьбы как
писателей.
Неточные совпадения
Светлым пятнышком выступало
воспоминание о «Фоме из Сандомира» и еще двух — трех произведениях польских
писателей, прочитанных ранее.
Что такое, в самом деле, литературная известность? Золя в своих
воспоминаниях, рассуждая об этом предмете, рисует юмористическую картинку: однажды его, уже «всемирно известного
писателя», один из почитателей просил сделать ему честь быть свидетелем со стороны невесты на бракосочетании его дочери. Дело происходило в небольшой деревенской коммуне близ Парижа. Записывая свидетелей, мэр, местный торговец, услышав фамилию Золя, поднял голову от своей книги и с большим интересом спросил:
Тут повар пришел: с ним с час толковала; там почитала «Mémoires du diable [«
Воспоминания беса» (1837–1838) — авантюрный роман французского
писателя Фредерика Сулье (1800–1847)]»… ах, какой приятный автор Сулье! как мило описывает!
— Да вот поделиться с нами твоими
воспоминаниями, рассказать l'histoire intime de ton coeur… [твою интимную сердечную историю… (франц.)] Ведь ты любил — да? Ну, и опиши нам, как это произошло… Comment cela t'est venu [Как это случилось с тобой (франц.)] и что потом было… И я тогда, вместе с другими, прочту… До сих пор, я, признаюсь, ничего твоего не читала, но ежели ты про любовь… Да! чтоб не забыть! давно я хотела у тебя спросить: отчего это нам, дамам, так нравится, когда
писатели про любовь пишут?
Писатель стал крутить ус медленнее, но взгляд его по-прежнему уходил куда-то за пределы комнаты, и всё это мешало Евсею, разбивало его
воспоминания.