Большого роста, еще не старый, с обличьем солдата, в бородке, под гребенку остриженный, он то и дело смеялся и рассуждал за работой; в свободные от работы
часы ходил подбоченясь развалистой поступью, туда и сюда, в поля, на гумно, в другие мастерские, вызывался молотить, или веять, или косить, смотря в какую пору. Он же исправлял и всякие починки по тележной части.
Неточные совпадения
А почему же он, три
часа назад, когда останавливались у Кладенца, даже и с палубы не
сошел?
Кузьмичев известен был на Волге не столько сведениями по шкиперной части, сколько удачей и сноровкой. Не
прошло и получаса, как буксирный пароход снял их с мели в несколько минут, и к десяти
часам они уже миновали Балахну, где простояли всего четверть
часа, чтобы не так поздно прийти в Нижний.
— Поверите ли, — отозвался Теркин, сдерживая звук голоса, — ведь больше десяти лет минуло с той поры — и так меня всего захватило!.. Вот
проходил и просидел на палубе
часа два. Уж солнце садиться стало. А я ничего и не заметил, где шли, какими местами.
Сильнейший толчок разбудил его и заставил привскочить. Он спал крепко.
Прошло более двух
часов, как он вернулся от Серафимы с замшевым мешком на груди.
Завтрак их «под машиной» затянулся до третьего
часа. Было все так же жарко, когда они,
пройдя подъезд, остановились у станции поджидать вагона к Сухаревке и дальше до Сокольников.
И у себя наверху он не мог заснуть до второго
часа ночи,
ходил долго взад и вперед по своей светелке, курил, медленно раздевался и в постели не смыкал глаз больше двух
часов; они пошли спать около одиннадцати.
Им владело чувство полного отрешения от того, что делалось вокруг него. Он знал, куда едет и где будет через два, много два с половиной
часа; знал, что может еще застать конец поздней обедни. Ему хотелось думать о своем богомолье, о местах, мимо которых
проходит дорога — древний путь московских царей; он жалел, что не пошел пешком по Ярославскому шоссе, с котомкой и палкой. Можно было бы, если б выйти чем свет, в две-три упряжки, попасть поздним вечером к угоднику.
Они
ходили с целый
час вправо и влево; опускались и поднимались, посетив притворы, в низенькие, тесные, старинной постройки приделы;
проходили по сводчатым коридорам и сеням, опять попадали в светленькие или темноватые церквушки; стояли перед иконостасами, могильными плитами; смотрели на иконы и паникадилы, на стенную живопись, хоругви, плащаницы, опять вышли на двор, к часовне с останками Годуновых; постояли у розовой колокольни, и Теркин, по указанию служителя, должен был прочесть вслух на тумбе памятника два стиха, долго потом раздававшиеся в нем чем-то устарелым и риторическим — стихи в память подвижников лавры...
Теркин слушал его уже около
часа, не перебивая. Теперь он знал, через что
прошел этот народник. Аршаулов рассказывал ему, покашливая и много куря, про свои мытарства, точно речь шла о постороннем, просто, почти простовато, без пришибленности и без всякой горечи, как о «незадаче», которая по нынешним временам могла со всяким случиться. В первые минуты это показалось Теркину не совсем искренним; четверти
часа не
прошло, как он уже не чуял в тоне Аршаулова никакой маскировки.
У сухоручки Первач сидел больше
часа и вышел от нее как раз в ту минуту, когда к крыльцу подъехал тарантас. Из города вернулся Иван Захарыч и
прошел прямо к себе.
Но после этого
часа прошел еще час, два, три, все пять часов, которые он ставил себе самым дальним сроком терпения, и положение было все то же; и он всё терпел, потому что больше делать было нечего, как терпеть, каждую минуту думая, что он дошел до последних пределов терпения и что сердце его вот-вот сейчас разорвется от сострадания.
«Сообразно инструкции. После пяти
часов ходил по улице. Дом с серой крышей, по два окна сбоку; при нем огород. Означенная особа приходила два раза: за водой раз, за щепками для плиты два. По наступлении темноты проник взглядом в окно, но ничего не увидел по причине занавески».
В одном месте опекун, а в другом бабушка смотрели только, — первый, чтобы к нему в положенные
часы ходили учителя или чтоб он не пропускал уроков в школе; а вторая, чтоб он был здоров, имел аппетит и сон, да чтоб одет он был чисто, держал себя опрятно, и чтоб, как следует благовоспитанному мальчику, «не связывался со всякой дрянью».
Неточные совпадения
Жених хоть кому, а все-таки учители
ходят,
часа не теряет, и теперь двое в сенях дожидаются.
Но этим дело не ограничилось. Не
прошло часа, как на той же площади появилась юродивая Анисьюшка. Она несла в руках крошечный узелок и, севши посередь базара, начала ковырять пальцем ямку. И ее обступили старики.
Не
проходило часа, чтобы кто-нибудь не показал бригадиру фигу, не назвал его «гунявым», «гаденком» и проч.
Пройдя еще один ряд, он хотел опять заходить, но Тит остановился и, подойдя к старику, что-то тихо сказал ему. Они оба поглядели на солнце. «О чем это они говорят и отчего он не заходит ряд?» подумал Левин, не догадываясь, что мужики не переставая косили уже не менее четырех
часов, и им пора завтракать.
Но
проходили еще минуты,
часы и еще
часы, и чувства его страдания и ужаса росли и напрягались еще более.