Неточные совпадения
В чуде возвращается разум и смысл, осуществляется высшее назначение
бытия, а вот умирание по законам
природы неразумно и бессмысленно, отрицает назначение
бытия.
Сам Лосский признает, что различие между явлениями, которыми занимается наука, и сущностью вещей лежит в самом
бытии, а не в
природе отношений между субъектом и объектом.
Наука говорит правду о «
природе», верно открывает «закономерность» в ней, но она ничего не знает и не может знать о происхождении самого порядка
природы, о сущности
бытия и той трагедии, которая происходит в глубинах
бытия, это уже в ведении не патологии, а физиологии — учения о здоровой сущности мира, в ведении метафизики, мистики и религии.
Абсолютный центр и смысл
бытия был потерян еще раньше; этого центра и смысла не было в ложном объективизме, капитулировавшем перед необходимостью, преклонившимся пред законом
природы вместо закона Божьего, подменившим
бытие призрачной феноменальностью.
После грехопадения человек не может уже свободно, своими естественными человеческими силами спастись, вернуться к первоисточнику
бытия, так как не свободен уже:
природа его испорчена, порабощена стихией зла, наполовину перешла в сферу небытия.
Первоначально Бог открывается человеку в
природе, в творческих силах
бытия, полных страшной тайны.
Страдание христианских святых было активно, а не пассивно: они бросали вызов законам
природы, они побеждали самые сильные страдания мира, так как находили источник высшего
бытия, перед которым всякое страдание ничтожно.
Также и ограничение, отсутствие само по себе не может считаться причиной зла, ибо полное отрицание уничтожает самую
природу бытия — добро, частичное же имеет силу не само, но по силе им отрицаемого добра.
Неточные совпадения
— В бога, требующего теодицеи, — не могу верить. Предпочитаю веровать в
природу, коя оправдания себе не требует, как доказано господином Дарвином. А господин Лейбниц, который пытался доказать, что-де
бытие зла совершенно совместимо с
бытием божиим и что, дескать, совместимость эта тоже совершенно и неопровержимо доказуется книгой Иова, — господин Лейбниц — не более как чудачок немецкий. И прав не он, а Гейнрих Гейне, наименовав книгу Иова «Песнь песней скептицизма».
Гаев(негромко, как бы декламируя). О
природа, дивная, ты блещешь вечным сиянием, прекрасная и равнодушная, ты, которую мы называем матерью, сочетаешь в себе
бытие и смерть, ты живишь и разрушаешь…
Человеческая личность реальна в
бытии и идеальна по своей
природе, и самым фактом своей идеальной реальности она непосредственно утверждает объективное существование Бога как истинной личности».
Прелесть, обаяние толстовского художественного творчества связаны с тем, что он изображает двойную жизнь: с одной стороны, жизнь его героев в обществе с его условностями, в цивилизации, с ее обязательной ложью, с другой стороны, то, что думают его герои, когда они не стоят перед обществом, когда они поставлены перед тайной
бытия, перед Богом и
природой.
Он предлагает новое антропологическое доказательство
бытия Божьего. «Идея Бога действительно дана человеку, но только она дана ему не откуда-нибудь извне, в качестве мысли о Боге, а предметно-фактически осуществлена в нем
природою его личности, как нового образа Бога.