Неточные совпадения
Свобода, прежде всего свобода — вот душа христианской философии
и вот что не дается
никакой другой, отвлеченной
и рационалистической философии.
Кантианство
и есть порождение ложной, болезненной духовности, в Канте действительно нет уже
никакого язычества, так как нет матери-земли.
Никакая философия не может дать веры
и заменить веры, она может лишь подвести к вере, лишь устранить некоторые препятствия.
Риккерт
и его ученики скажут, что это первичное сознание есть лишь иррациональное «переживание», с которым не имеют
никакого дела гносеология
и философия, что тут можно только «переживать»
и нельзя познавать.
В сущности, не твердость науки обосновывается гносеологией, а твердость гносеологии обосновывается наукой
и без твердости науки
никакой почвы не имеет.
Для него научное знание
и есть бытие; его рационализм не ограничивается
никаким вторжением иррационального, как у Риккерта.
Вся культура развивается из культа, это исторически
и научно установлено; культ же есть объективирование религиозной мистики,
и в нем нет
никакой рационализации.
Никакого субъекта
и мышления вне действительности, вне бытия нет; на такое место
и стать нельзя — место это есть пустота, фикция.
Не-я не отделено от я
никакой пропастью, не-я входит в я, что
и называется знанием, а потом выходит из я.
Для мистического эмпиризма не существует
никакого различия между всеобщим априоризмом
и всеобщим апостериоризмом, так как априорная твердость заключена в самом бытии
и в нас входит.
Содержа в себе всю полноту бытия, абсолютное не подчиняется законам противоречия
и исключенного третьего не в том смысле, чтобы оно отменяло их, а в том смысле, что они не имеют
никакого отношения к абсолютному, подобно тому как теоремы геометрии не отменяются этикой, но не имеют
никакого применения к ней».
Божество есть абсолютное, полное бытие, сущий субъект всякого бытия, положительное всеединство; вне Божества нельзя мыслить
никакого бытия, в Нем пребывает идеальный космос, в космосе этом осуществлено совершенное бытие всех
и всего.
Замечательный анализ идеи бытия дан русским философом Козловым.]
и всецелого пребывания его в абсолютном Существе есть идея первоначальная, нам данная из непосредственного источника, не искоренимая
никакими софизмами позитивизма
и критицизма, ни из чего не выводимая, усматриваемая в глубине.
От бытия нельзя отделаться
никакими фокусами критического мышления, бытие изначально навязано нашему органическому мышлению, дано ему непосредственно,
и здоровое религиозное сознание народов понимает это гораздо лучше болезненного
и извращенного рационалистического сознания новых философов.
Вне сферы абсолютного бытия
никакое иное бытие, относительное
и злое, не может быть осознано как в какой бы то ни было мере ему равносильное
и противопоставимое.
Поэтому Бог не ответствен за зло
и нет
никакого другого бога, кроме Бога добра.
Относительное несопоставимо с Абсолютным, так как ничтожно перед ним
и не самостоятельно, не мыслимо вне Абсолютного
и не занимает внутри его
никакого особого места.
Относительно все, что вне Бога
и против Бога, не лежит в одной плоскости с абсолютным Божеством
и не представляет
никакой самостоятельной плоскости.
Злое не есть другое Абсолютное
и не имеет
никакого места в едином Абсолютном; оно относительно
и в своей относительности не соотносительно с Абсолютным, [Абсолютное
и относительное потому не могут мыслиться соотносительными в одной плоскости, что этим Абсолютное было бы превращено в относительное.
Логическая же
и грамматическая противоположность между абсолютным
и относительным
никакого реального соотношения за собою не скрывает.] не есть иное бытие
и не есть часть того же бытия, а есть небытие, в духе небытия зачалось
и пребывает.
Но
и для философствующего разума ясно, что насильственное добро, насильственная прикованность к Богу не имела бы
никакой ценности, что существо, лишенное свободы избрания, свободы отпадения, не было бы личностью.
Вера в естественное бессмертие сама по себе бесплодна
и безотрадна; для этой веры не может быть
никакой задачи жизни
и самое лучшее поскорее умереть, смертью отделить душу от тела, уйти из мира.
Для восточных верований в метемпсихоз плоть человека не имеет
никакого значения; душа человека может перейти в кошку,
и потому нет смысла жизни, смысла земной истории, так как смысл этот тесно связан с утверждением безусловного значения плоти.
Для греческого религиозного сознания мир был бессмысленным круговоротом играющих сил природы
и не было
никакого разрешения этой игры,
никакого исхода,
никакой надежды для человеческого лица.
Католичество было пропитано этой языческой антропологией
и теряло связь с божеским; православие сохранило связь с божеским, но не имело
никакой самостоятельной антропологии, отражало восточную приниженность человеческой стихии.
В самом факте большого страдания
никакой заслуги не было
и не было бы ничего спасительного для мира.
Но если бы мы увидели того, кто окончательно
и бесповоротно избрал путь зла, то он не мог бы уже вызвать к себе
никакого сострадания.
Ну
и называют мистикой то, что к мистике
никакого отношения не имеет.
Мистика не терпит
никакой полиции, не выносит
никаких разрешений
и запретов, она сама выше всех рациональных инстанций
и критических сознаний.
Субъективная мистика переживаний не имеет
никакой связи с мировым
и историческим процессом, в котором навеки все остается неизменно натуральным
и рациональным.
Ожидание Третьего Царства, Царства Духа Святого, по существу своему церковно
и вне Церкви не может иметь
никакого смысла.
К Гюисмансу не пристала
никакая пошлость моды
и популярности.
Все герои Гюисманса — он сам в разные периоды его жизни,
и, кроме этого единственного героя,
никаких действующих лиц нет.
Католическое движение теперь очень сильно,
никакие гонения, духовные
и материальные, не могут ослабить его, скорее укрепляют.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. А я
никакой совершенно не ощутила робости; я просто видела в нем образованного, светского, высшего тона человека, а о чинах его мне
и нужды нет.
Наскучило идти — берешь извозчика
и сидишь себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота,
и ты так шмыгнешь, что тебя
никакой дьявол не сыщет.
Хлестаков. Я с тобою, дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп
и ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку:
никакого вкусу нет, только воняет. Я не хочу этого супу, дай мне другого.
Городничий.
И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же
и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то
и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится
никакая речь. С министрами играет
и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что
и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Хлестаков. Да что? мне нет
никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому
и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.