Когда кантианец так твердо знает, что в опыте не может
быть чуда, то это понятно, потому что опыт кантианца конструирован рациональными категориями, он сознательно в тисках, на живой опыт надет намордник, и он укусить не может.
Только однажды в истории мира была дана возможность увидеть Бога в человеческом образе, и то
было чудом истории, единственным по своему значению, чудесным фактом искупления и спасения.
Неточные совпадения
Мистиками остаются те, которые всегда ими
были, те, для которых вера выше знания и разумом не ограничивается, для которых таинства и
чудеса реальны и объективны.
То, что я скажу, по внешности покажется парадоксальным, но по существу неопровержимо: наука и религия говорят одно и то же о
чуде, согласны в том, что в пределах порядка природы
чудо невозможно и
чуда никогда не
было.
Согласно нашему пониманию природы веры, не вера должна рождаться от
чуда, в чем
было одно из искушений, отвергнутых Христом, а
чудо дается для веры.
Вера от
чуда была бы насилием, принуждением.
Чудо есть победа благодатных, сверхприродных сил над теми природными силами, которые обязательно действуют планомерно, а не отмена закономерности в порядке природы.
Чудо отменяет не закон, а ту природную сферу, которая
есть область действия этого закона.
Основное верование христианского мира
есть верование в громовое
чудо мировой истории, в
чудо воскресения Христа.
Но
чудо воскресения не
есть упразднение законов природы.
Чудо воскресения не противоречит закономерности природы и даже предполагает эту закономерность;
чудо воскресения
есть победа над смертоносным порядком природы, преодоление смерти не имманентными силами природы, а трансцендентными божественными силами.
Если бы можно
было доказать, что Христос воскрес, то
чудо воскресения потеряло бы свой спасительный смысл, оно вошло бы в круговорот природной жизни.
Чудо воскресения
есть вещь невидимая, и обличается оно лишь верой.
Когда эмпирики отвергают
чудеса и утверждают закономерность всего происходящего, когда они ставят границы опыту и заранее слишком хорошо знают, чего в опыте никогда не может
быть дано, они являются самыми настоящими, хотя и наивными, рационалистами.
Христос не совершал
чудес в истории, отверг этот дьявольский соблазн, так как в свободе человека видел смысл истории, так как
чудеса были бы насилием и не оставили бы места для достоинства и заслуги любви к Христу.
И самое сильное препятствие,
быть может, в том, что не видят
чуда от веры в Христа, что поверивший в Христа все еще остается слабым человеком.
Христианская история
была прохождением через ряд искушений, тех дьявольских искушений, которые
были отвергнуты Христом в пустыне: искушением царством этого мира, искушением
чудом и искушением хлебами.
Все теософическое учение о переселении душ
есть последовательная форма эволюционизма, и притом эволюционизма натуралистического, не ведающего преодоления порядка природы
чудом и благодатью.
Философия свободы
есть философия
чуда, свобода — чудесна, она не натуральна, она не
есть результат развития.
Ну и пусть бы не
было чудес вовсе, пусть бы ничего не объявилось чудного и не оправдалось немедленно ожидаемое, но зачем же объявилось бесславие, зачем попустился позор, зачем это поспешное тление, «предупредившее естество», как говорили злобные монахи?
Неточные совпадения
У кого осталось нетронутым подполье, и по этому поводу выражалась радость, что уцелел квас и вчерашний каравай хлеба; у кого каким-то
чудом пожар обошел клевушок, в котором
была заперта буренушка.
И вдруг всплывала радостная мысль: «через два года
буду у меня в стаде две голландки, сама Пава еще может
быть жива, двенадцать молодых Беркутовых дочерей, да подсыпать на казовый конец этих трех —
чудо!» Он опять взялся за книгу.
Баронесса надоела, как горькая редька, особенно тем, что всё хочет давать деньги; а
есть одна, он ее покажет Вронскому,
чудо, прелесть, в восточном строгом стиле, «genre рабыни Ребеки, понимаешь».
Две дамы эти
были главные представительницы избранного нового петербургского кружка, называвшиеся, в подражание подражанию чему-то, les sept merveilles du monde. [семь
чудес света.]
— Да, не откажусь. Какой аппетит у меня в деревне,
чудо. Что ж ты Рябинину не предложил
поесть?