Неточные совпадения
Не слабой и маленькой, а сильной и большой победит она соблазн
царства этого
мира.
И думается, что для великой миссии русского народа в
мире останется существенной та великая христианская истина, что душа человеческая стоит больше, чем все
царства и все
миры…
Царство Израиля в христианском
мире есть
царство всечеловеческое.
Она определяется силой жертвенного духа народа, его исключительной вдохновленностью
царством не от
мира сего, она не может притязать на внешнюю власть над
миром и не может претендовать на то, чтобы даровать народу земное блаженство.
И еще мог бы сказать, что социал-демократы будут в чем-либо положительном участвовать, лишь когда наступит конец
мира и водворится
Царство Божие, так как раньше трудно ждать абсолютной справедливости на свете.
Совершенно непонятно, как человек das Man может возвыситься над низостью
мира, выйти из
царства (Dasein).
Истина субъективна, а не объективна, она объективируется в соответствии с
миром необходимости, с
царством Кесаря, в приспособлении к дробности и дурной множественности данного
мира.
Этот
мир более подчинен
царству Кесаря, а не
царству Духа.
Роковая диалектика всего осуществляемого в
мире, в
царстве кесаря, еще не обнаружилась.
Кесарь есть вечный символ власти, государства,
царства этого
мира.
Есть две основные точки зрения на соотношения кесаря, власти, государства,
царства этого
мира и духа, духовной жизни человека,
царства Божьего.
Она дуалистична в делении
мира на две части, за социальную революцию и против нее, и монистична в утверждении своего нового
царства.
Объективированный
мир, каким и является
царство Кесаря, есть
мир порабощающий.
Он идет не к преображению этого
мира в
Царство Божие, а к утверждению в границах этого
мира Царства Божия без Бога, а значит, и без человека, ибо Бог и человек неразрывно связаны.
Это есть ожидание преображения
мира и наступление
Царства Божьего.
Самое различение буржуазии и пролетариата носит аксиологический характер, есть различение зла и добра, тьмы и света, почти манихейское деление
мира на две части, на
царство тьмы и
царство света.
Совершенный же и гармоничный строй в
царстве Кесаря будет всегда истреблением свободы, что и значит, что он не может быть осуществлен в пределах этого
мира.
В этом смысле он никогда не будет осуществлен в пределах этого
мира, в
царстве Кесаря.
Окончательная победа
царства Духа, которая ни в чем не может быть отрицанием справедливости, предполагает изменение структуры человеческого сознания, т. е. преодоление
мира субъективации, т. е. может мыслиться лишь эсхатологически.
Неточные совпадения
Падало
царство Татьяны Марковны, пустел дом, похищено ее заветное, дорогое сокровище, ее гордость, ее жемчужина! Она одна бродила будто по развалинам. Опустела и душа у ней! Дух
мира, гордости, благоденствия покинул счастливый уголок.
Мужчины, одни, среди дел и забот, по лени, по грубости, часто бросая теплый огонь, тихие симпатии семьи, бросаются в этот
мир всегда готовых романов и драм, как в игорный дом, чтоб охмелеть в чаду притворных чувств и дорого купленной неги. Других молодость и пыл влекут туда, в
царство поддельной любви, со всей утонченной ее игрой, как гастронома влечет от домашнего простого обеда изысканный обед искусного повара.
Жизнь красавицы этого
мира или «тряпичного
царства», как называл его Райский, — мелкий, пестрый, вечно движущийся узор: визиты в своем кругу, театр, катанье, роскошные до безобразия завтраки и обеды до утра, и ночи, продолжающиеся до обеда. Забота одна — чтоб не было остановок от пестроты.
Возделанные поля, чистота хижин, сады, груды плодов и овощей, глубокий
мир между людьми — все свидетельствовало, что жизнь доведена трудом до крайней степени материального благосостояния; что самые заботы, страсти, интересы не выходят из круга немногих житейских потребностей; что область ума и духа цепенеет еще в сладком, младенческом сне, как в первобытных языческих пастушеских
царствах; что жизнь эта дошла до того рубежа, где начинается
царство духа, и не пошла далее…
— Я читал эту книгу, на которую вы возражали, — обратился он к Ивану Федоровичу, — и удивлен был словами духовного лица, что «церковь есть
царство не от
мира сего».