Неточные совпадения
Человек иного, не интеллигентского духа — национальный гений Лев Толстой — был поистине русским в своей
религиозной жажде преодолеть всякую национальную ограниченность, всякую тяжесть национальной плоти.
В России откровение
человека может быть лишь
религиозным откровением, лишь раскрытием внутреннего, а не внешнего
человека, Христа внутри.
Религиозное же сознание должно бороться с этими разлагающими и обессиливающими теориями социальной среды во имя творческой активности
человека, во имя его высшей свободы, во имя высшего смысла жизни.
Вера в
человека, в его творческую свободу и творческую мощь возможна лишь для
религиозного сознания, а никогда не для позитивистического сознания, которое смотрит на
человека, как на рефлекс материальной среды, природной и социальной.
Для русской
религиозной души святится не столько
человек, сколько сама русская земля, которую «в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя».
Материалистическая теория социальной среды в России есть своеобразное и искаженное переживание
религиозной трансцендентности, полагающей центр тяжести вне глубины
человека.
Дуалистическое
религиозное и моральное воспитание, всегда призывавшее исключительно к смирению и никогда не призывавшее к чести, пренебрегавшее чисто человеческим началом, чисто человеческой активностью и человеческим достоинством, всегда разлагавшее
человека на ангельско-небесное и зверино-земное, косвенно сказалось теперь, во время войны.
И в отпавшем от веры, по-современному обуржуазившемся русском
человеке остается в силе старый
религиозный дуализм.
Свободная
религиозная и социальная психология должна победить внутри каждого
человека рабскую
религиозную и социальную психологию.
Поэтому, как бы высоко, по видимости, эта германская религия ни возносила
человека, она, в конце концов, в глубочайшем смысле отрицает
человека, как самобытное
религиозное начало.
Более углубленный, более
религиозный взгляд на
человека ведет к открытию в нем, в его глубине всего исторического, мирового, всех сверхличных ценностей.
Отвращение от конкретной сложности общественно-политических задач бывает у нас часто результатом моноидеизма, когда
человек целиком захвачен одной какой-нибудь идеей, моральной или
религиозной или социальной, но непременно в смысле спасения человечества одним каким-нибудь способом, одним путем.
Идея демократии была осознана и формулирована в такую историческую эпоху, когда
религиозное и философское сознание передовых слоев европейского человечества было выброшено на поверхность и оторвано от глубины, от духовных истоков
человека.
Духовно-религиозную почву имела не демократия, а декларация прав
человека и гражданина, которая родилась из утверждения
религиозной свободы совести в общинах реформации.
Но это не есть окончательный дуализм, это дуализм в духовном и
религиозном пути
человека.
Тоталитаризм есть
религиозная трагедия, и в нем обнаруживается
религиозный инстинкт
человека, его потребность в целостном отношении к жизни.
В них с новой остротой ставится вопрос о
человеке и требование новой
религиозной и философской антропологии.
Христианство некогда совершило величайшую духовную революцию, оно духовно освободило
человека от неограниченной власти общества и государства, которая в античном мире распространялась и на
религиозную жизнь.
У
людей с древних времен была потребность в
религиозной санкции власти, которая иногда принимала формы таинства помазания.
Для осуществления социальной правды, для уничтожения эксплуатации
человека человеком, для создания бесклассового общества совсем не нужно свободного творчества, философии и эстетических ценностей, вредна
религиозная и мистическая настроенность, противоречит цели социальной революции аристократическое понимание духовной культуры.
В демократиях капиталистических деньги и подкупленная печать могут править обществом и лишать реальной свободы, между тем как декларация прав
человека и гражданина имела
религиозные истоки, она родилась в утверждении свободы совести реформацией.
Впоследствии она все время и держалась таким образом: она не примкнула к суетне экзальтированных патриоток и «девоток», но в костел ходила, как прежде, не считаясь с тем, попадет ли она на замечание, или нет. Отец нервничал и тревожился и за нее, и за свое положение, но как истинно
религиозный человек признавал право чужой веры…
Он возвратился из церкви под влиянием сильнейшего религиозного настроения, и когда потом, часу в двенадцатом, заблаговестили к преждеосвященной обедне, он первый отправился к службе; и его даже удивляло, каким образом такие
религиозные люди, как Семен Яковлевич и Евлампия Матвеевна, молились без всякого увлечения: сходят в церковь, покланяются там в пояс и в землю, возвратятся домой только несколько усталые, как бы после какого-то чисто физического труда.
Неточные совпадения
— Но
человек может чувствовать себя неспособным иногда подняться на эту высоту, — сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою, признавая
религиозную высоту, но вместе с тем не решаясь признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.
Они говорят:
религиозный, нравственный, честный, умный
человек; но они не видят, что я видела.
Возникало опасение какой-то утраты. Он поспешно начал просматривать свое отношение к Марине. Все, что он знал о ней, совершенно не совпадало с его представлением о
человеке религиозном, хотя он не мог бы сказать, что имеет вполне точное представление о таком
человеке; во всяком случае это —
человек, ограниченный мистикой, метафизикой.
— Старообрядцы очень зашевелились. Похоже, что у нас будет две церкви: одна — лает, другая — подвывает! Бездарные мы
люди по части
религиозного мышления, и церковь у нас бесталанная…
Но слова о ничтожестве
человека пред грозной силой природы, пред законом смерти не портили настроение Самгина, он знал, что эти слова меньше всего мешают жить их авторам, если авторы физически здоровы. Он знал, что Артур Шопенгауэр, прожив 72 года и доказав, что пессимизм есть основа
религиозного настроения, умер в счастливом убеждении, что его не очень веселая философия о мире, как «призраке мозга», является «лучшим созданием XIX века».