Неточные совпадения
Мы не привыкли на
силу смотреть с
моральной точки зрения, как на дисциплину духа, как на закал характера.
Война апеллирует не к
моральной справедливости, а к онтологической
силе.
Капитализм осужден не только потому, что в нем есть
моральное зло эксплуатации, но также и потому, что капиталистическая экономика перестала быть продуктивной, мешает дальнейшему развитию производственных
сил и исторической необходимостью обречена на смерть.
Все оценки меняются в зависимости от того, все ли определяется экономикой и классом или действуют и духовные,
моральные и интеллектуальные
силы.
Неточные совпадения
Из всего этого тяжелого
морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости ума, ослабившей во мне
силу воли, и привычки к постоянному
моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка.
Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей
силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же, в ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
Оно есть испытание натуры вещей и чрез то приобретение себе
силы и власти к
моральному исправлению людей, власти к познанию обновления нашего тела, к превращению металлов и к проявлению невидимого божественного царства.
Вот истинная бентамовская «
моральная арифметика»!.. И всюду она в статьях Толстого: всюду призыв к уму, к логике. Это удручающее «стоит только понять», эти бесконечные доказательства счастья в любви, бесконечные рассуждения о любви. И хочется напомнить Толстому то, что сказал еще Николенька Иртеньев: «жалкая, ничтожная пружина
моральной деятельности — ум человека!» И хочется спросить: неужели евангелие выиграло бы в
силе, если бы было написано не в четырех «брошюрах», а в сотне?
Но перед Левиным встает, как сам он чувствует, «опасный» вопрос: «Ну, а евреи, магометане, конфуцианцы, буддисты, что же они такое?» Левин отвечает: «Вопроса о других верованиях и их отношениях к божеству я не имею права и возможности решить». Кто же тогда дал ему право решать вопрос о христианских верованиях, — решать, что именно
моральное содержание христианства единственно дает людям
силу жизни?