Неточные совпадения
Но глубже та
истина, что машина умерщвляет материю и от противного способствует освобождению
духа.
Неокантианство школы Виндельбанда, Риккерта и Ласка считает
истину ценностью, но дает этому ложное истолкование в
духе не творческого нормативизма.
Истина есть торжество
духа.
Раскрытие
Истины есть творческий акт
духа, человеческий творческий акт, творческий акт, преодолевающий рабство у объективного мира.
По отношению к
Истине происходит разделение «божьего» и «кесарева»,
духа и мира.
Спасти может только свет целостной
Истины, который раскрывается в Царстве
Духа.
Реальность мифа о Боге, о
Духе, об
Истине нельзя доказать и не нужно.
Это будет торжеством царства
Духа над царством Кесаря, торжеством
Истины не только над ложью, но и над частичными, дробными
истинами, претендующими на руководящее значение.
Познание
Истины, к которому стремится философия, невозможно через отвлеченный разум, оперирующий понятиями, оно возможно только через духовно целостный разум, через
дух и духовный опыт.
Когда в прошлом философы говорили о врожденных идеях, то, благодаря статическому характеру их мышления, они плохо выражали
истину об активном
духе в человеке и человеческом познании.
Не только рассудок, но и разум не мог бы открыть возможность познания
истины, это делает исключительно
дух.
Лучше можно сказать, что Бог есть Смысл и
Истина мира, Бог есть
Дух и Свобода.
Сила и польза ставятся выше
духа и
истины.
Дело в том, что провозглашение истины, согласно православному вероучению, принадлежит собору, который, однако же, действует и авторизуется Церковью не как коллектив, общеепархиальный съезд или церковный парламент, но как орган самого «
Духа Истины», Духа Святого (отсюда соборная формула: «изволися Духу Св. и нам»).
«Отец, — говорит он ученикам в той же главе (16), — даст вам другого утешителя, и тот будет с вами вовек. Утешитель этот —
дух истины, которого мир не видит и не знает, а вы знаете, потому что он при вас и в вас будет».
Неточные совпадения
Клима подавляло обилие противоречий и упорство, с которым каждый из людей защищал свою
истину. Человек, одетый мужиком, строго и апостольски уверенно говорил о Толстом и двух ликах Христа — церковном и народном, о Европе, которая погибает от избытка чувственности и нищеты
духа, о заблуждениях науки, — науку он особенно презирал.
И никому из присутствующих, начиная с священника и смотрителя и кончая Масловой, не приходило в голову, что тот самый Иисус, имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял священник, всякими странными словами восхваляя его, запретил именно всё то, что делалось здесь; запретил не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям называть учителями других людей, запретил молитвы в храмах, а велел молиться каждому в уединении, запретил самые храмы, сказав, что пришел разрушить их, и что молиться надо не в храмах, а в
духе и
истине; главное же, запретил не только судить людей и держать их в заточении, мучать, позорить, казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми, сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу.
Странное же и мгновенное исцеление беснующейся и бьющейся женщины, только лишь, бывало, ее подведут к дарам, которое объясняли мне притворством и сверх того фокусом, устраиваемым чуть ли не самими «клерикалами», происходило, вероятно, тоже самым натуральным образом, и подводившие ее к дарам бабы, а главное, и сама больная, вполне веровали, как установившейся
истине, что нечистый
дух, овладевший больною, никогда не может вынести, если ее, больную, подведя к дарам, наклонят пред ними.
Как не понять такую простую мысль, как, например, что «душа бессмертна, а что умирает одна личность», — мысль, так успешно развитая берлинским Михелетом в его книге. Или еще более простую
истину, что безусловный
дух есть личность, сознающая себя через мир, а между тем имеющая и свое собственное самопознание.
Я окончательно пришел к осознанию той
истины, что
дух есть свобода и революция, материя же есть необходимость и реакция, и она сообщает реакционный характер самим революциям.