Неточные совпадения
Выход из рабства в
свободу, из вражды «мира» в космическую любовь есть
путь победы над грехом, над низшей природой.
Поэтому, будучи монистом и имманентистом в последней глубине мистического опыта, веря в божественность мира, во внутреннюю божественность мирового процесса, в небесность всего земного, в божественность лика человеческого, я в
пути утверждаю расщепление, дуализм
свободы и необходимости, Бога, божественной жизни и «мира», мировой данности, добра и зла, трансцендентного и имманентного.
Философия всегда боролась за
свободу своего творческого акта, всегда была искусством познания и постоянно испытывала рабскую зависимость от необходимости, к которой приспособлялась
путем научности.
И Бог ждет от человека антропологического откровения творчества, сокрыв от человека во имя богоподобной
свободы его
пути творчества и оправдание творчества.
Принудительное откровение творчества как закона, как наставления в
пути противоречило бы Божьей идее о
свободе человека, Божьей воле увидеть в человеке творца, отображающего Его божественную природу.
Тут Штейнер дает опасную формулировку несомненной истины о положительном смысле отпадения человека как
пути раскрытия
свободы человека.].
Диавольская
свобода и есть конечное и последнее противление Христу, т. е. истребление Человека и избрание
пути небытия.
В конце христианского
пути загорается сознание, что Бог ждет от человека такого откровения
свободы, в котором открыться должно непредвиденное самим Богом.
«Существует только единственный
путь достижения
свободы — цели человечества,
путь отрешения от этой маленькой жизни, этого маленького мира, от этой земли, небес, тела, земных чувств,
путь отрешения от всех вещей» [См. Вивекананда.
В оккультизме как будто бы нет
свободы, смысла и света в начале
пути.
В этом лике своем церковь раскроет зрелому человеку, корчащемуся от религиозной муки, безмерную и безграничную
свободу творчества в Духе, множественность индивидуальных
путей в Боге.
Остается мучительный вопрос и недоумение: что преобладало в исторической действительности, христианство как
путь свободы, или христианство как путь принуждения?
Я даже думаю, что если бы человек стремился к насилию
путем свободы, к ненависти путем любви, к лжи путем правдивости, к раздору путем братства, то он нравственно оказался бы выше.
Неточные совпадения
Согласиться на развод, дать ей
свободу значило в его понятии отнять у себя последнюю привязку к жизни детей, которых он любил, а у нее — последнюю опору на
пути добра и ввергнуть ее в погибель.
А вслед за ним не менее мощно звучал голос другого гения, властно и настойчиво утверждая, что к
свободе ведет только один
путь —
путь «непротивления злу насилием».
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать
пути к последней
свободе. Надо спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
Если бы явилась в том круге такая, она потеряла бы свой характер, свою прелесть: ее, как игрока, увлекут от прочного и доброго
пути, или она утратит цену в глазах поклонников, потеряв
свободу понятий и нравов.
Время сняло с вас много оков, наложенных лукавой и грубой тиранией: снимет и остальные, даст простор и
свободу вашим великим, соединенным силам ума и сердца — и вы открыто пойдете своим
путем и употребите эту
свободу лучше, нежели мы употребляем свою!