Неточные совпадения
И дальше еще характернее: «Философия примет
форму и язык истинной науки и признает за несовершенность то, что
было в ней столько раз превозносимо до небес и служило даже предметом подражания, а именно: глубокомыслие.
Философы хотят сделать философию научно-общеобязательной, потому что истина должна
быть общеобязательна, а научность представляется им единственной
формой общеобязательности.
Общеобязательность философии предполагает уже высшую
форму общения, так как в философском творчестве
есть героическое преодоление мировой необходимости, меньшему количеству людей доступное.
Творчество не должно
быть понижено в качестве для большей общеобязательности, т. е. большей приспособленности к низшим
формам общения, — это грех против Духа Святого.
[ «Дело состоит в направленности кантианства на самое себя: поскольку кантианская трансцендентальная философия исследует познание бытия, постольку трансцендентальное философское познание систематизирует свои собственные принципы; подобным образом трансцендентальная философия
будет познавать априорную
форму как внечувственно-действующее, но в логике теперь уже не должно таиться ничего помимо того, что дается априорной теорией и познанием чувственной данности» (нем.).]
[ «
Форма формы формы может
быть также названа
формой формы, но уже «ценности» (нем.).] Geltung в том случае лишь
было бы последним, пресекающим дурной ряд ad infitum, если бы то
была не логическая категория, а творческий акт целостного духа.
Лучшие люди начинают сознавать, что наступает конец старой, пассивной философии необходимости, в какой бы
форме она ни являлась — в метафизической, критической или позитивистической [Гениальное и дерзновенное сознание того, что философия должна
быть органом творческой активности человека,
есть у неведомого русского мыслителя Н. Ф. Федорова.
Как только появился человек, все
было закончено, и мир высший и мир низший, потому что все заключено в человеке, он соединяет все
формы» [Цитирую по известной книге А. Франка «La Kabbale ou la philosophie religieuse des Hébreux».
[ «Тайная наука… утверждает совсем не то, что «Я»
есть Бог, но лишь что и
форма, и сущность связаны с Богом…
«Существо, предназначенное сделаться человеком, медузообразный гермафродит, полурыба, полузмея палеозойской эры, приняло
форму четвероногого, некоей ящерицы, но совершенно отличающейся от ящериц современных, которые
есть не что иное, как отклонение и вырождение» (фр.).]
Дарвин показал, что человек не
есть абсолютный центр этой скромной планеты земли: он — одна из
форм органической жизни на земле, той же природы, что и другие
формы, один из моментов эволюции.
На Востоке антропологическое
было совсем задавлено; на Западе оно получило выражение и развитие, но этот западный антропологизм и придал католичеству ярко выраженную
форму языкохристианства.
Нормативизм критической философии
есть лишь одна из
форм ветхозаветно-подзаконного сознания.
Критическая гносеология
есть лишь одна из
форм классицизма.
Познание для критической гносеологии не
есть одна из
форм творчества, познание
есть заковывание бытия, противостоящее всякому творчеству и противящееся ему, познание (наука)
есть подмена бытия.
Наука не
есть бытие, наука
есть лишь частная
форма приспособления к частным
формам бытия.
Но само это исходное предположение о замкнутости мировой энергии и невозможности ее прироста не имеет абсолютного значения, оно
есть лишь частная
форма приспособления к необходимости, к греховному состоянию мира.
Мистическая философия в преобладающей своей
форме была пассивно-созерцательной.
Детерминизм
есть неизбежная
форма природного бытия, т. е. и бытия человека как природного существа, хотя бы причинность в человеке
была духовной, а не физической.
Необходимость
есть лишь
форма свободы.
Индивидуальность
есть все-таки подлинная реальность и ценность, индивидуальность может переживать в своем пути состояния одиночества, кризиса, она может перерасти старые
формы единения.
У Феофана Затворника, который в XIX веке идет за Исааком Сирианином и реставрирует его, в центре уже не мистика противления ветхой природе, не переход в иную жизнь, а прежде всего послушание последствиям греха, а оправдание того, что
есть, и охранение всех
форм этой жизни.
Талант
есть дар дифференцированный, специфицированный, отвечающий требованиям раздельных
форм культуры.
Гений может жить специфизированной сексуальной жизнью, он может предаваться и самым крайним
формам разврата, но гениальность в нем
будет вопреки такому направлению половой энергии, и в его родовой стихии, в его рождающем поле всегда неизбежен трагический надлом.
Семья может
быть и полигамической, если полигамия окажется лучшей
формой социального приспособления: полигамическая семья
была бы менее лицемерной и лживой, чем моногамическая.
В строе семьи узаконенная полигамия
будет более правдивой и для новых условий жизни более целесообразной
формой, чем лицемерная и выродившаяся моногамия.
В семье
есть тяжесть благоустройства и безопасности, страх будущего, бремя, так же как в других
формах приспособления — в государстве, в хозяйстве, в позитивной науке.
Только в языческом искусстве и
есть эта классическая завершенность
форм, это имманентное достижение красоты в этом мире, силами этого мира.
В искусстве христианского мира нет уже и
быть не может классической завершенности
форм, имманентного совершенства.
И вопрос совсем не в противоположении
формы содержанию, ибо в искусстве сама
форма есть содержание.
Но форма-содержание может
быть завершенной и замкнутой, а может
быть и прорывающейся, незавершенной.
«Идея, мучеником которой
был Микеланджело, принадлежит, по-видимому, к бесконечным проблемам человечества: найти освобождающее завершение жизни в самой жизни, воплотить абсолютное в
форме конечного» (с. 164).
Трудность проблемы символизма в том, что, с одной стороны, всякое искусство символично, с другой стороны,
есть новое символическое искусство, которое знаменует нарождение новой души и небывшей еще
формы творчества.
Взыскание Града грядущего, какую бы
форму оно ни принимало, религиозную или антирелигиозную, всегда переходит за грани канонической культуры, за грани дифференцированной политики, всегда
есть устремление к последнему и конечному.
Аристократия
есть единственно должная, желанная, нормальная, космическая
форма властвования в мире, ибо это — властвование внутреннего человека, властвование призванных и великих.
В преобладающей
форме теософического и оккультического сознания
есть все та же опасность отрицания творчества.
Оккультизм
есть как бы особая
форма священства в тварности.
Неточные совпадения
Будучи в военном чине, он не обращал внимания на
форму, а о дисциплине отзывался даже с горечью.
Еще задолго до прибытия в Глупов он уже составил в своей голове целый систематический бред, в котором, до последней мелочи,
были регулированы все подробности будущего устройства этой злосчастной муниципии. На основании этого бреда вот в какой приблизительно
форме представлялся тот город, который он вознамерился возвести на степень образцового.
Все остальное время он посвятил поклонению Киприде [Кипри́да — богиня любви.] в тех неслыханно разнообразных
формах, которые
были выработаны цивилизацией того времени.
Содержание
было то самое, как он ожидал, но
форма была неожиданная и особенно неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может
быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала, зная, что это
будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».
Во время разлуки с ним и при том приливе любви, который она испытывала всё это последнее время, она воображала его четырехлетним мальчиком, каким она больше всего любила его. Теперь он
был даже не таким, как она оставила его; он еще дальше стал от четырехлетнего, еще вырос и похудел. Что это! Как худо его лицо, как коротки его волосы! Как длинны руки! Как изменился он с тех пор, как она оставила его! Но это
был он, с его
формой головы, его губами, его мягкою шейкой и широкими плечиками.