Неточные совпадения
Я много бунтовал против
человеческих мыслей о
Боге, против
человеческих верований в ложных
богов, но не против
Бога.
Когда отрицают существование
Бога на том основании, что мировая и
человеческая жизнь полна зла и страдания (проблема теодицеи), то в этом нет никакого интеллектуально-познавательного аргумента против существования
Бога, а есть лишь выражение страстного эмоционального состояния, заслуживающего, впрочем, большого сочувствия.
Эта первичная истина затемнена и даже закрыта падшестью человека, его экстериоризацией, его отпадением не только от
Бога, но и от собственной
человеческой природы.
И Священное Писание есть уже преломление откровения
Бога в ограниченной
человеческой среде и ограниченном
человеческом языке.
Идея
Бога есть величайшая
человеческая идея.
В глубине Божественной жизни есть предвечная человечность, есть драма отношений
Бога и Его другого, божественного и
человеческого.
Божье творчество с человеком,
человеческое творчество с
Богом.
Понимание
Бога и Богочеловека-Христа как судьи и карателя есть лишь выражение
человеческого состояния,
человеческой тьмы и ограниченности, а не истины о
Боге и Богочеловеке-Христе.
Необходимо радикальное очищение
человеческих идей о
Боге, которые и привели к безбожию.
Иногда кажется, что мой
человеческий мир не похож на другие
человеческие миры и что мой
Бог не похож на
Бога других людей.
Неточные совпадения
Слава
Богу, поутру явилась возможность ехать, и я оставил Тамань. Что сталось с старухой и с бедным слепым — не знаю. Да и какое дело мне до радостей и бедствий
человеческих, мне, странствующему офицеру, да еще с подорожной по казенной надобности!..
— Нет, вы, я вижу, не верите-с, думаете все, что я вам шуточки невинные подвожу, — подхватил Порфирий, все более и более веселея и беспрерывно хихикая от удовольствия и опять начиная кружить по комнате, — оно, конечно, вы правы-с; у меня и фигура уж так самим
богом устроена, что только комические мысли в других возбуждает; буффон-с; [Буффон — шут (фр. bouffon).] но я вам вот что скажу и опять повторю-с, что вы, батюшка, Родион Романович, уж извините меня, старика, человек еще молодой-с, так сказать, первой молодости, а потому выше всего ум
человеческий цените, по примеру всей молодежи.
Светские — тоже, ибо и они — извините слово — провоняли церковностью, церковность же есть стеснение духа
человеческого ради некоего
бога, надуманного во вред людям, а не на радость им.
— Был проповедник здесь, в подвале жил, требухой торговал на Сухаревке. Учил: камень — дурак, дерево — дурак, и
бог — дурак! Я тогда молчал. «Врешь, думаю, Христос — умен!» А теперь — знаю: все это для утешения! Все — слова. Христос тоже — мертвое слово. Правы отрицающие, а не утверждающие. Что можно утверждать против ужаса? Ложь. Ложь утверждается. Ничего нет, кроме великого горя
человеческого. Остальное — дома, и веры, и всякая роскошь, и смирение — ложь!
Вечером собралось человек двадцать; пришел большой, толстый поэт, автор стихов об Иуде и о том, как сатана играл в карты с
богом; пришел учитель словесности и тоже поэт — Эвзонов, маленький, чернозубый человек, с презрительной усмешкой на желтом лице; явился Брагин, тоже маленький, сухой, причесанный под Гоголя, многоречивый и особенно неприятный тем, что всесторонней осведомленностью своей о делах
человеческих он заставлял Самгина вспоминать себя самого, каким Самгин хотел быть и был лет пять тому назад.