Неточные совпадения
Гёте
написал книгу о себе под замечательным заглавием «Поэзия и правда моей жизни».
Когда речь идет
о любви между двумя, то всякий третий лишний,
писал я в
книге «
О назначении человека».
О моей
книге «Смысл творчества» Розанов
написал четырнадцать статей.
Много
писал о книге лишь В. Розанов.
Я
написал четыре
книги, между прочим, важную для меня
книгу «Смысл истории» и философскую
книгу о Достоевском.
О Достоевском я
написал книгу главным образом под влиянием размышлений
о «Легенде
о Великом Инквизиторе», которой придавал исключительное значение.
Самые существенные мысли на эту тему я изложил в заключительной главе моей
книги «
О назначении человека», и я это причисляю, может быть, к самому важному из всего, что я
написал.
Все это связано для меня с основной философской проблемой времени,
о которой я более всего
писал в
книге «Я и мир объектов».
Жид
написал две
книги, в которых он говорит
о себе и обнажает себя: художественную автобиографию Si le grain ne meurt [«Если зерно не умирает» (фр.).] и сравнительно недавно Journal.
Интересна попытка Гёте
написать о себе, озаглавив
книгу «Поэзия и правда моей жизни».
Он с большим сочувствием читал мою
книгу «Дух и реальность» и очень хорошо
написал обо мне в своей
книге о Ш. Пеги, он видел в моей идее об объективации некоторое родство с Пеги, что лишь отчасти верно.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным
писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Неточные совпадения
Андреевский, поэт, из адвокатов, недавно читал отрывки из своей «
Книги о смерти» — целую
книгу пишет, — подумай!
Самгин вспомнил
о Лидии, она живет где-то на Кавказе и, по словам Любаши,
пишет книгу о чем-то.
— Кажется, земский начальник,
написал или
пишет книгу, новая звезда, как говорят
о балете. Пыльников таскает всяких… эдаких ко мне, потому что жена не велит ему заниматься политикой, а он думает, что мне приятно терпеть у себя…
— Что я знаю
о нем? Первый раз вижу, а он — косноязычен. Отец его — квакер, приятель моего супруга, помогал духоборам устраиваться в Канаде. Лионель этот, — имя-то на цветок похоже, — тоже интересуется диссидентами, сектантами,
книгу хочет
писать. Я не очень люблю эдаких наблюдателей, соглядатаев. Да и неясно: что его больше интересует — сектантство или золото? Вот в Сибирь поехал. По письмам он интереснее, чем в натуре.
— Это — для гимназиста, милый мой. Он берет время как мерило оплаты труда — так? Но вот я третий год собираю материалы
о музыкантах XVIII века, а столяр, при помощи машины, сделал за эти годы шестнадцать тысяч стульев. Столяр — богат, даже если ему пришлось по гривеннику со стула, а — я? А я — нищеброд, рецензийки для газет
пишу. Надо за границу ехать — денег нет. Даже
книг купить — не могу… Так-то, милый мой…