Неточные совпадения
Мы прибавим: не
только Пушкина, но
и самих славянофилов, но
и Достоевского
и Л. Толстого, но
и искателей правды, но
и возникновением оригинальной русской мысли.
Русский народ не
только был покорен власти, получившей религиозное освящение, но он также породил из своих недр Стеньку Разина, воспетого в народных песнях,
и Пугачева.
Иосиф Волоцкой — роковая фигура не
только в истории православия, но
и в истории русского царства.
Царю принадлежали заботы не
только об интересах царства, но
и о спасении души.
Церковь была подчинена государству не
только со времен Петра Великого, но
и в Московской России.
Масонство было первой свободной самоорганизацией общества в России,
только оно
и не было навязано сверху властью.
Он издавал не
только западных мистиков
и христианских теософов, но
и отцов церкви.
Действительное духовное
и освободительное движение было
только в очень небольшой группе.
И это верно не
только относительно западников, но
и относительно славянофилов.
Россия к XIX в. сложилась в огромное мужицкое царство, скованное крепостным правом, с самодержавным царем во главе, власть которого опиралась не
только на военную силу, но также
и на религиозные верования народа, с сильной бюрократией, отделившей стеной царя от народа, с крепостническим дворянством, в средней массе своей очень непросвещенным
и самодурным, с небольшим культурным слоем, который легко мог быть разорван
и раздавлен.
Только такого рода учения
и имели у нас успех.
Это мог написать
только русский,
и притом русский, который, конечно, страстно любит свою родину.
Только Хомяков разубедил его в этой отнюдь не православной мысли,
и он исправил свою диссертацию под влиянием Хомякова [См. материалы у Колюпанова: «Биография А. Кошелева».].
Но его учение о свободе, положенное в основу его философии
и его богословия, возможно было
только после учения об автономии, о свободе духа Канта
и немецкого идеализма.
Но они
только упускали из виду, что источники свободы духа заложены в христианстве
и что без христианства невозможен был бы Кант
и все защитники свободы.
У русских
и, может быть,
только у русских есть сомнение в справедливости наказаний.
Я был первым
и до сих пор остаюсь практически единственным человеком, который обнаружил эту главную ошибку современной философии; я показал, что все философы (за исключением Лейбница), начиная с Декарта
и его последователя Спинозы, исходили из принципа разрушения
и революции в отношении религиозной жизни, из принципа, который в области политики породил конституционный принцип; я показал, что кардинальная реформа невозможна, если
только она не будет проходить
и в философии
и в политике.
Бросаются в глаза ошибочные суждения Баадера: католичество не отрицает разума
и протестантизм не отрицает веру, сомнение Декарта
и французская революция не
только разрушали, но имели
и положительный смысл.
Славянофилы основывались не
только на философском универсализме, но
и на универсализме христианском, в основах их миросозерцания лежало известное понимание православия,
и они хотели органически применить его к своему пониманию России.
Соловьев критиковал не
только Данилевского, но
и славянофилов вообще.
Вот слова, наиболее характеризующие К. Леонтьева: «Не ужасно ли
и не обидно ли было бы думать, что Моисей восходил на Синай, что эллины строили себе изящные Акрополи, римляне вели пунические войны, что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник
и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали
и рыцари блистали на турнирах для того
только, чтобы французский, или немецкий, или русский буржуа в безобразной комической своей одежде благодушествовал бы „индивидуально“
и „коллективно“ на развалинах всего этого прошлого величия?..
Всякий француз может служить не
только своей Франции, но даже
и человечеству, единственно под тем условием, что останется наиболее французом, равно — англичанин
и немец.
Ю. Самарин одно время ставил будущее православной церкви в зависимость от судьбы философии Гегеля,
и только Хомяков убедил его в недопустимости такого рода сопоставления.
«Во мне развивалась какая-то дикая, бешеная, фанатическая любовь к свободе
и независимости человеческой личности, которая возможна
только при обществе, основанном на правде
и доблести…
Гоголь принадлежит не
только истории литературы, но
и истории русских религиозных
и религиозно-социальных исканий.
Первоначально европейский гуманизм совсем не означал признания самодостаточности человека
и обоготворения человечества, он имел истоки не
только в греко-римской культуре, но
и в христианстве.
Он обозначает не русский
только, но
и мировой кризис гуманизма, так же как Ницше.
Он самый страстный
и крайний защитник свободы человека, какого
только знает история человеческой мысли.
Полемизируя с правым христианским лагерем, Вл. Соловьев любил говорить, что гуманистический процесс истории не
только есть христианский процесс, хотя бы то
и не было сознано, но что неверующие гуманисты лучше осуществляют христианство, чем верующие христиане, которые ничего не сделали для улучшения человеческого общества.
К. Леонтьев не
только не верит в возможность царства правды
и справедливости на земле, но он
и не хочет осуществления правды
и справедливости, предполагая, что в таком царстве не будет красоты, которая всюду для него связана с величайшими неравенствами, несправедливостями, насилиями
и жестокостями.
Только христианство антропоцентрично
и в принципе своем освобождает человека от власти космоса
и общества.
Движение идет
и от человека к Богу, а не
только от Бога к человеку.
Так было не
только в социализме утопическом, но
и в социализме народническом в 70-е годы.
В народе не
только скрыта правда, но
и скрыта тайна, которую нужно разгадать.
По личным нравственным качествам это был не
только один из лучших русских людей, но
и человек, близкий к святости [См. необыкновенно интересную книгу «Любовь у людей 60-х годов», где собраны письма Чернышевского, особенно к жене, с каторги.].
Писарев интересовался не
только обществом, но
и качеством человека, он хотел появления свободного человека.
И мы желаем этого, конечно, но если все, связанные с этой свободой, права должны
только протянуть для нас роль яркого ароматного цветка, — мы не хотим этих прав
и этой свободы!
Но в 70-е годы были формы народничества, которые требовали от интеллигенции полного отречения от культурных ценностей не
только во имя блага народа, но
и во имя мнений народа, эти формы народничества не защищали личности.
У него было потрясающее чувство вины, вины не
только личной, но
и того класса, к которому он принадлежал.
В профетической «Легенде о Великом Инквизиторе» есть гениальное прозрение не
только об авторитарном католичестве, но
и об авторитарном коммунизме
и фашизме, о всех тоталитарных режимах.
Достоевский отвергает первые два решения вопроса о мировой гармонии
и рае
и приемлет
только третье решение.
Но Вл. Соловьев не был народником,
и, в отличие от других представителей русской мысли, он признает положительную миссию государства, требуя
только, чтобы государство было подчинено христианским началам.
Он, во всяком случае, всегда стремился к осуществлению христианской правды не
только в жизни личной, но
и в жизни общественной
и резко восставал против дуализма, который признавал евангельскую мораль для личности, для общества же допускал мораль звереподобную.
Он
только забыл моральный по преимуществу склад русского мышления
и религиозное беспокойство русского народа, склонного постоянно ставить проблемы религиозного характера.
Наиболее близок к этому был Н. Федоров, который тоже обличал ложь культуры
и хотел полного изменения мира, достижения родства
и братства не
только социального, но
и космического.
Он видел
и знал
только искажения.
И в этом виноваты не
только безбожники, но еще более те, которые пользовались верой в Бога для низших
и корыстных земных целей, для поддержания злых форм государства.
Это неверно не
только относительно Толстого как художника, но
и как мыслителя.
В действительности «Легенда о Великом Инквизиторе» наносит страшные удары всякому авторитету
и всякой власти, она бьет по царству кесаря не
только в католичестве, но
и в православии
и во всякой религии, так же как в коммунизме
и социализме.
И так было не
только в религиозных направлениях, но
и в направлениях внерелигиозных
и богоборческих, хотя бы это
и не было сознано.