Вот как выражает Белинский свою
социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого не будут жечь, никому не будут рубить головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить себе конца, и не будет ему казни, но жизнь останется ему в казнь, как теперь смерть; когда не будет бессмысленных форм и обрядов, не будет договоров и условий на чувства, не будет долга и обязанностей, и воля будет уступать не воле, а одной любви; когда не будет мужей и жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но ступай к тому, кого ты любишь“, и не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а не жертв…
Им овладела
социальная утопия, страстная вера, что не будет больше богатых и бедных, не будет царей и подданных, люди будут братья, и наконец, поднимется человек во весь свой рост.
К русской социальной теме он не стал равнодушен, у него была своя
социальная утопия, утопия теократическая, в которой церковь поглощает целиком государство и осуществляет царство свободы и любви.
Неточные совпадения
«Объясните мне, пожалуйста, — говорит он, — отчего верить в Бога смешно, а верить в человека не смешно; верить в человечество не смешно, а верить в Царство Небесное — глупо, а верить в земные
утопии — умно?» Из западных
социальных мыслителей ему ближе всех Прудон.
В этой
утопии есть
социальный элемент, его христианство —
социальное.
На идее Богочеловечества лежит печать
социальной и космической
утопии, которой вдохновлялся Вл. Соловьев.
Я употребляю слово
утопия не в порицательном смысле, наоборот, я вижу большую заслугу Вл. Соловьева в том, что он хотел
социального и космического преображения.
Социальная утопия Маркса, не менее чем Фурье, заключает в себе идею совершенного, гармонического состояния общества, т. е. веру в то, что таким может быть царство Кесаря.
Позитивисты, исповедующие
социальные утопии, ждут страшного суда над злом прошлого, ждут окончательного торжества правды на земле, но смешивают правду Божью с правдой человеческой, суд Божий с судом человеческим, чаяния Христа-Мессии с чаяниями Антихриста, земного бога.
Неточные совпадения
—
Социальная революция —
утопия авантюристов.
Миф революции, которым она движется, есть обыкновенно рациональный миф, он связан с верой в торжество
социального разума, с рациональной
утопией.
Обнаруживается несостоятельность таких рациональных
утопий, как вечный мир в этом злом природном мире, как безгосударственная анархическая свобода в этом мире необходимости, как всемирное
социальное братство и равенство в этом мире раздора и вражды.
В
утопиях совершенного
социального строя нравственный опыт человека и его свободные нравственные усилия оказываются ненужными и невозможными.
Все
утопии совершенного
социального и государственного строя еще в большей степени отрицают ценность свободы и ценность личности, чем несовершенный государственный и
социальный строй.