Неточные совпадения
Но ведь
свобода человека может быть понята не только как оправдание человека добродетелями, вытекающими из его свободной воли, т. е. как возможность осуществить норму,
свобода может быть понята и как
творческая сила человека, как создание ценностей.
Этот элемент
свободы, уходящий в добытийственную бездну, есть в каждом
творческом акте человека, в
творческом замысле и в
творческом взлете.
В
творческий замысел всегда проникает элемент первоначальной
свободы,
свободы ничто.
Свобода человека еще не развернулась, не испытала себя и не участвовала в
творческом акте.
Он прав в своей защите
свободы и
творческого призвания человека.
Творческий замысел,
творческий акт предполагает
свободу и из
свободы возникает.
В оригинальное
творческое создание всегда привходит элемент
свободы, и это и есть то ничто, из которого творится небывшее, новое.
Традиционный принцип
свободы воли совсем не есть
творческий принцип, и он не столько освобождает человека, сколько держит его в страхе.
И потому
свободу она должна понимать как первоисточник, как внутреннюю
творческую энергию, а не как способность следовать нормам и осуществлять заданную цель.
И самому человеку, его
свободе предоставлено
творческое разрешение все вновь и вновь предстоящих ему задач.
Творчество человека предполагает три элемента — элемент
свободы, благодаря которой только и возможно творчество нового и небывшего, элемент дара и связанного с ним назначения и элемент сотворенного уже мира, в котором и совершается
творческий акт и в котором он берет себе материалы.
Это что-то не есть что-то, а ничто, есть
свобода, без которой нет
творческого акта.
Свобода, ничем не детерминированная, дает ответ на Божий зов к
творческому деланию, но она дает этот ответ в соединении с даром, с гением, полученным от Бога при творении, и с материалами, находящимися в сотворенном мире.
Во всяком
творческом замысле есть элемент первичной
свободы человека, ничем не детерминированной, бездонной,
свободы не от Бога идущей, а к Богу идущей.
Эта бездна
свободы есть во всяком творчестве, но
творческое созидание так усложнено, что нелегко открыть в нем этот первичный элемент.
Творческий акт есть также взаимодействие благодати и
свободы, идущих от Бога к человеку и от человека к Богу.
И
творческий акт можно описывать то по преимуществу в терминах
свободы, то по преимуществу в терминах благодати, благодатной одержимости и вдохновения.
Всякое искусство подчинено закону, и в нем действует благодать и
свобода, как в первичном
творческом акте.
Но творчество, которое есть огненное движение из бездонной
свободы, должно не только восходить, но и нисходить, и сообщать людям и миру то, что возникло в
творческом прозрении, замысле, образе, подчиняться законам реализации продуктов, мастерства, искусства.
От творца требуется
творческое напряжение его первородной
свободы, а не аскетический подвиг самоусовершенствования.
Для этики закона есть так наз.
свобода воли, которая лишена
творческого характера и означает лишь или принятие закона добра, или отвержение его и ответственность в результате этого принятия или отвержения.
Свобода есть
творческая энергия, возможность создания нового.
Истинная жизнь есть творчество, а не развитие, есть
свобода творческих актов, т. е.
творческий огонь, а не необходимость и тяжесть охлаждающегося разворачивания и усовершенствования.
Телеологическая этика, основанная на идее добра как абсолютной цели, враждебна
свободе, в то время как этика
творческая и энергетическая есть этика
свободы.
Творческий акт есть выход из времени, он совершается в царстве
свободы, а не в царстве необходимости.
Пробуждение
творческой энергии человека есть внутреннее освобождение и сопровождается чувством
свободы.
Когда человек сознал себя свободным и
творческим духом, он тем самым поставил разрешение трагических конфликтов жизни в зависимость от своей
свободы и своего творчества, а не от отвлеченного принятия однообразного, общеобязательного закона.
Чистая трагедия возникает, когда люди совершенно свободны и когда происходит столкновение ценностей — ценности любви с ценностью
свободы, или
творческого призвания, или высшей ценности любви к Богу и божественному совершенству, когда приходится бороться за вечный богоподобный образ человека, с которым любовь связана, но с которым она может и вступить в конфликт.
Вот как можно формулировать принцип
творческой этики о соотношении свободной совести и социальности: совесть твоя никогда не должна определяться социальностью, социальными группировками, мнением общества, она должна определяться из глубины духа, т. е. быть свободной, быть стоянием перед Богом, но ты должен быть социальным существом, т. е. из духовной
свободы определить свое отношение к обществу и к вопросам социальным.
Этически нужно стремиться к такому строю жизни, в котором принцип личный, общественный и государственный взаимодействуют и ограничивают друг друга, давая личности максимальную
свободу творческой духовной жизни.
Этика творчества должна признать успехи техники положительной ценностью и благом, обнаружением
творческого призвания человека в мире и
свободы его духа.
Со
свободой связано
творческое призвание человека.
Неточные совпадения
Я был рожден для жизни мирной, // Для деревенской тишины: // В глуши звучнее голос лирный, // Живее
творческие сны. // Досугам посвятясь невинным, // Брожу над озером пустынным, // И far niente мой закон. // Я каждым утром пробужден // Для сладкой неги и
свободы: // Читаю мало, долго сплю, // Летучей славы не ловлю. // Не так ли я в былые годы // Провел в бездействии, в тени // Мои счастливейшие дни?
Это возможно для марксизма только потому, что в материю вносится разум, смысл,
свобода,
творческая активность.
Религиозное же сознание должно бороться с этими разлагающими и обессиливающими теориями социальной среды во имя
творческой активности человека, во имя его высшей
свободы, во имя высшего смысла жизни.
Сосредоточенность на материальной стороне жизни, которая наиболее далека от
свободы, ведет к тому, что в ней начинают видеть не средства, а цель жизни,
творческую духовную жизнь или совсем отрицают, или подчиняют материальной жизни, от нее получают директивы.
Есть только один великий миф, связанный с великой реальностью, миф о человеке, об его
свободе, его
творческой энергии, его богоподобии и его коммюнотарной связи с другими людьми и ближними.